Читать книгу - "Геракл без галстука - Дмитрий Смирнов"

Но, как учит нас сказка про Колобка, разводилу не разведешь. Так продолжалось ровно до тех пор, пока Сизиф сам не нанес ответный удар. Нагрянув однажды утром с нарядом милиции и понятыми на скотный двор Автолика, Сизиф наглядно доказал, что неожиданные ходы возможны и в оперативной работе.

— Вот эта коровка у вас, гражданин Автолик, откуда? — спрашивал оперуполномоченный не ожидающего подвоха скотокрада.

— В прошлое воскресенье на рынке купил, гражданин начальник.

— А эта?

— А эта мне от тети досталась, тетя у меня в Фивах в прошлом годе преставилась.

— Тетя в Фивах, — записывал в протокол опер и задавал следующий вопрос. — Тогда как вы объясните, что на копытах у них вырезано: «Украдено Автоликом»?

Буренке задрали ногу, и все присутствующие убедились, что сегодня Сизиф не просто разоблачил хитрющего вора, но и в самом деле сказал новое слово в криминалистике. Помеченные купюры, люминесцентный порошок и прочие ухищрения — все они вышли из коровьего копыта. Для Автолика было полной неожиданностью, что на «подметках» каждой из украденных в последнюю ночь коров действительно было выгравировано: «Украдено Автоликом».

Но и опять Сизиф не был бы самим собой, если бы ограничился таким примитивным способом мести, как банальная головомойка. Предоставив уставшим от набегов Автолика горожанам самостоятельно мордовать уличенного жулика, он поднялся в дом к наказуемому, где быстренько соблазнил его дочь Антиклею, замужнюю, между прочим, женщину, приехавшую к родителям погостить. Удивляет ли кого тот факт, что через соответствующий срок у нее родился мальчик, ставший при таких генах хитроумнейшим из всех живших на свете греков? Потомка двух выдающихся пройдох назвали Одиссеем.

Неизвестно, поделился ли Автолик своими богатыми познаниями в области обращения с крупным рогатым скотом, обучая некогда Геракла рукопашному бою, но приказ пригнать в Микены коров Гериона героя в недоумение не привел. Хлебнув за морем вольной жизни, герой готов был согнать в Эврисфеевы хлева всю говядину Эллады, лишь бы приблизить желанный день демобилизации. Вернувшись из своего хождения по женщинам за три моря, он был полностью в ожидании заветной грядущей свободы.

— Дембель неизбежен, как крах рабовладельческого строя, — говорил он провожавшему его в путь Иолаю.

Путь был неблизкий даже по меркам сегодняшнего дня. Месторасположение острова Эрифия греческие географы в то время определяли весьма приблизительно: где-то на краю света. И до этого края до Геракла никто пешком в одиночку не добирался. Но привыкший действовать, а не рассуждать впустую, герой принялся решать задачу поступательно. «Остров на краю света? Значит, надо идти туда, где этот свет заканчивается». И, взяв курс на запад, Геракл пошел к тому самому последнему морю, к которому впоследствии мечтали выйти многие искатели приключений.

Переплыв Средиземное море, он высадился на ливийское побережье и африканским берегом двинулся по выбранному ориентиру. И сегодня-то человек, рискнувший посетить пылающий континент даже с туристической поездкой, считается во многих странах чем-то средним между героем и сумасшедшим. А в доисторические времена Геракла, когда не были еще изобретены противомоскитная сетка и пробковый шлем, когда предки Пушкина и их темнокожие соседи смотрели на каждого чужеземца как на возможность разнообразить заморским деликатесом набившее оскомину меню, когда словосочетание «прививка от малярии» вызывало недоумение даже у бога врачевания Асклепия, — одним словом, соваться в Африку в те времена не рисковали даже завзятые экстремалы. Тем не менее, к исходу второго месяца турне, пройдя через Ливию, Алжир и Марокко, Геракл достиг края земли. Свесившись с обрыва и не обнаружив, к своему немалому удивлению, внизу ни слонов, ни китов, ни черепах, герой в очередной раз усомнился в правильности пути, избранного современной ему наукой. Вероятно, втайне он надеялся, дойдя до края суши, обнаружить, что дальше идти некуда, на этом географическом открытии его миссия и завершится. Но у ног шумел бескрайний океан, где-то далеко в котором на своем острове пас коров Герион и через который каким-то образом необходимо было перебраться. Пройдя в доливингстоновскую эпоху через Африку, герой должен был теперь в далеко доколумбовское время пройти и через океан. Геракл взял время на размышление.

Пребывавший на африканском берегу инкогнито и потому воздерживавшийся ввязываться в обычные дорожные подвиги герой успел за время своего путешествия порядком соскучиться по большим делам. И, чтобы немного развеяться, по прибытии в Марокко по просьбе местных жителей пробил в узком перешейке проход из Средиземного моря в Атлантический океан. Получившийся в результате его трудов пролив, связавший Средиземноморье с миром, сейчас называют Гибралтарским, и страшно подумать, куда свернула бы история человечества, если бы не Гераклово трудолюбие. Желая, как истинный художник, придать своему произведению законченную форму, герой установил на европейском и африканском берегу Гибралтара по гигантской скале. Костры на них использовали в ночное время для указания ориентиров проходящим судам, называя эти маяки античности по имени создателя Геркулесовыми столбами.

Кстати, если смотреть на мир с точки зрения эллина, Геракл дошел на своих двоих как раз до края света. Именно Геркулесовы столбы долгое время считались в Греции и ее окрестностях краем мира. Поскольку за ними простирался океан, для пересечения которого простому смертному нужно было сделать невозможное, как это сделал Геракл. А он ни много, ни мало — остановил солнце.

Огненный шар, освещавший и согревавший землю, ежедневно с востока на запад по небу провозил в своей колеснице бог Гелиос. Начавший службу еще при Зевсовом папе Кроносе, он сохранил пост и при новом режиме. Вставая, как выразился не слишком вдумывавшийся в свои слова летописец, с петухами, Гелиос запрягал в специально оборудованную колесницу четверку лошадей, клал сзади огненный шар и начинал путь по небу. К вечеру он спускался на землю на противоположной стороне небосвода, ужинал в своем западном дворце и пересекал океан на челне, сделанном почему-то в форме лилии. Ночевал во дворце на востоке и поутру вновь пускался в путь. И так без выходных, праздников и больничных листов. Не удивительно, что никто из пришедших к власти после свержения Кроноса богов не позарился на эту видную, но совершенно собачью работу.

Единственный в своей жизни выходной Гелиос получил благодаря Гераклу, точнее, благодаря красоте его матери Алкмены и серьезности намерений Зевса. Велением олимпийца их совместная ночь была удлинена до тридцати шести часов, которые Гелиос с чистой совестью проспал, свернув ежедневно будящему его петуху голову под крыло.

Дорога, по которой огненные кони несли колесницу, была размечена в незапамятные времена, и лишь дважды за многие века, выехав из пункта А, дилижанс не прибыл в пункт Б. В первый раз Зевс, руководствуясь какими-то своими непонятными другим соображениями, приказал богу солнца с полпути повернуть назад и вместо западного дворца сойти с небосвода в восточном. Зевсу зачем-то понадобилось поддержать проходимца Атрея. пытавшегося после смерти Эврисфея стать царем Микен. И когда тот на центральной площади попросил небожителя каким-нибудь внятным знамением подтвердить свою протекцию, Зевс незамедлительно велел Гелиосу заворачивать оглобли.