Читать книгу - "На суше и на море - Дмитрий Романтовский"

Почтительно расступаясь перед гостем из далекой страны двугорбых мустангов, индейцы дали беку дорогу до самого огневого рубежа.

– Мой смуглый брат – великий воин, – пристально глядя в глаза беку, процедил Чагука. – Народ апачей хочет поучиться у своего брата из страны буровых умению владеть томагавком.

С этими словами индеец всучил беку пять топориков и почтительно отступил назад шагов на пять.

Растерявшийся батыр дернулся было назад, но было поздно: внимание всех присутствующих обратилось теперь исключительно на него.

– У-у-у! – протяжно завыл у столба Лева, заметив, что бек решил все-таки принять участие в племенных развлечениях.

– Мой смуглый брат – вождь вождей, – донесся до бека восхищенный шепот Чагуки. – Бледнолицая собака застонала только при виде сына Верблюда.

– У-у-у! – выл Лева сквозь наклеенный на рот пластырь из шкурки ящерицы. Он прекрасно знал, как умело обращается с топором бек, отрубивший мизинец левой ноги Баранова во время плановой заготовки дров на зиму.

Первый томагавк улетел в кусты.

– Так кидают сиу, – прокомментировал этот бросок Батыр под понимающие аплодисменты апачей, недолюбливающих соседнее племя.

Три последующих – столь же неудачных – попытки бек последовательно посвятил могиканам, гуронам и квакиутлям.

Назревал скандал.

Лева продолжал выть, когда последний топорик, просвистев совсем рядом с его головой, улетел все в те же злополучные кусты.

– Так кидают делавары, – презрительно улыбнулся Батыр, и в наступившей недоуменной тишине сделал знак Олафу.

Уступая место Олафу, Батыр высокомерно оглядел собравшихся и представил им Рыжую Бороду:

– Мой слуга и ученик. Он покажет вам, как кидает топоры мой народ азахов и…

Бек сделал драматическую паузу и закончил:

– И ваш народ апачи!!!

Над поляной повисла напряженная тишина.

– Олаф, – широко улыбаясь, тихо шепнул бек, – если ты промахнешься, нас удушат растянутым мокрым кожаным ремешком, обвязанным вокруг шеи, на солнцепеке. Меня первого, Илью последнего, а тебя – посередине.

– А Леву? – усмехаясь, протянул беку котенка Олаф.

– Задов, зараза, вывернется.

Олаф встал спиной к Задову, извлек из-за пояса топор, раскрутил его в воздухе и, не глядя на цель, метнул его лезвием в плоскости, параллельной земле.

Топор обрубил часть богатой шевелюры Задова и снес столб выше его головы.

Под гром оваций бек изящно поклонился и тут заметил в толпе встревоженное лицо Рачи.

Главный вождь апачей подчеркнуто прямой походкой приблизился к беку и вежливо осведомился:

– Я, кажется, слышал стон бледнозадой собаки?

– Да, вождь, – не скрывал своего восторженного благоговения Чагука. – Собака стонала громко.

– Это хорошо, смуглый мой брат, – отмахнулся Рача. – Но я пришел сказать, что совет слегка затягивается, и хотел узнать, нет ли у моего смуглого брата еще жидких пут для его подопечного Зилиуса. Запасных.

– Пусть мой вдумчивый краснолицый брат скажет шаману, чтобы тот взял еще одну бутылочку, – разрешил бек. – Но только осторожно, и только одну. Иначе Зилиус будет недоволен. И еще: мне только что было видение, что вождь Чагука тоже должен участвовать в вашем совете.

Рача без слов увлек за собой Чагуку, который бросил на бека исполненный благодарности взгляд и скрылся за вигвамами. Бек и Олаф, убедившись, что Леве временно ничего не грозит, продолжили экскурсию.

Обследовав ряд вигвамов и даже наскоро перекусив в одном из них, бек в конце концов неосмотрительно смело полез в самое нарядное жилище, где тут же схлопотал по физиономии.

Отскочив от входа, Батыр с изумлением заметил, как из домика вылезла сладко потягивающаяся Влада, а следом молодой индеец, голый по пояс, но решительный, как лев.

– Ой, – восторженно захлопала глазами девушка, – это же пан Батырбековский! Вот радость! Акука, поздоровайся, этот пан – земляк моего папы. А где пан Муромский?

– Пан Муромский – это пан Зилиус, – внушительно глядя в глаза девушке, заметил бек. – Он спит. И не надо пана будить. У него головка бо-бо.

– Ой, Олаф! – засмеялась Влада, бросаясь к Рыжей Бороде. – У меня такая радость! У меня свадьба в следующее воскресенье. Ой, какой котенок!

Бек и Акука, сын Рачи, внимательно глядели друг другу в глаза.

– Значит, пан Зилиус – это пан Муромский, – усмехнулся Акука Рача.

– Значит, разорвал кожаные веревки и сбежал, – отпарировал бек.

Дитя степи и сын прерий друг друга поняли.

– Что папахен? – поинтересовался Акука, натягивая на ходу футболку и сопровождая бека.

– Пьет, – осведомил нового приятеля бек.

– Разберемся, – заверил Батыра юный вождь апачей.

Спустя час повозка с Ильей, связанным Левой (эта обещанная Зилиусу потенциальная жертва обошлась беку еще в одну бутылку), сам Батыр, Олаф, котенок, Акука и Влада достигли каньона.

Акука с удивлением оглядел карусель, но расспрашивать гостей не стал и только помог Олафу устроить Илью в расписных деревянных санях.

Илья проснулся, удивленно оглядел окрестности, обещал Владе обязательно быть назавтра к свадьбе, посоветовал беку завернуть по пути в родной аул за кумысом (а заодно и выпустить там в вольное стадо измученную Пржевалку), хлопком в ладоши отпустил Сивку погулять по не тронутым цивилизацией реальностям с сочными полями и лугами, приказал Олафу развязать Леву, похмелился, заказал карусели мелодию «Кукарачи» на отлет, очень утомился и снова уснул.

Владка перецеловала всех отлетающих, в том числе и пока еще связанного Леву, и унеслась на персональной лошадке примерять подвенечный наряд.

Акука задержался, прощаясь с беком.

– Учиться тебе надо, сынок, – напутствовал жениха бек. – Учиться, учиться и учиться.

– В этой-то стране? – скептически усмехнулся Акука Рача.

– Поезжай в Европу, – посоветовал Батыр. – У меня в этой реальности в одном заведении блат есть. Приятель там дворником работает. Черкануть пару строк?

Про реальность Акука ничего не понял, но, как индеец новой формации, от протекции не отказался.

– На, – Батыр снял и протянул индейцу песочные часы, привязанные кожаным ремешком к его левому запястью. – Тут камней пара тысяч. Мелких, но точных. Прощай. Владку береги. Поезжай, не надо тут на нас смотреть. Зилиус чужих глаз не терпит.

Акука засмеялся, вскочил на коня и скрылся за поворотом дороги из каньона.

Гигантский пыльный смерч, поднятый каруселью над каньоном, был виден за много миль.

– Зилиус улетел, – флегматично заметил шаман, бережно откупоривая выкуп за Задова.