Читать книгу - "Козлы отпущения - Эфраим Кишон"

— Плешивый-паршивый! Получай свое!

С большим трудом группа полицейских умерила их патриотический пыл. Как только я ступил на сцену, раздался крик метрдотеля:

— Волосатые! Тихо!

— Да здравствует Пинто! — ответили массы мощным хором. — Долой проклятую заразу, с лысыми покончим сразу!

Партийные трубачи, нанятые по такому случаю, задули в свои фанфары, и под шумные возгласы одобрения на трибуну вышел Пепи.

— Братья в волосах! Чаша с ядом переполнена! — начал он взволнованно. — От имени всего человечества я прошу подняться на трибуну героя Национального фронта гарпунеров, нашего дорогого товарища ГИДЕОНА ПИНТО!

Началось нечто неописуемое. Люди сбрасывали с себя пиджаки, галстуки и непрерывно выкрикивали мое имя. Они просто плакали от счастья лицезреть меня лично. Рядом со сценой стоял мужчина с горящими глазами. Он разодрал на себе рубашку, крича:

— Вонзи в меня нож, любимый вождь, если ты сомневаешься в моей верности!

Я не мог бы, даже если бы захотел, выполнить его просьбу, поскольку не имею обыкновения носить с собой ножи.

Пепи отвесил глубокий поклон и поблагодарил публику за восторженный прием. Затем он сказал:

— Волосатые братья! Чаша переполнена! Только что мы слышали мнение разгневанных граждан. Все прогрессивное человечество наконец стряхнуло с себя…

Тут Пепи прервался, поскольку у входа послышались крики и какие-то люди в масках и с дубинками ворвались в зал.

— Нападение лысых! — послышалось в рядах кавалеров Почетного легиона Национального фронта. Они в панике побежали к выходу. Однако нападавшие выскочили из засады и, не говоря ни слова, набросились на них. Члены Президиума сидели как завороженные и глядели на происходящее с раскрытыми ртами в основном из-за того, что нападавшие вовсе не были лысыми, напротив — большинство из них обладали пышной шевелюрой. Таинственные люди в масках уже проложили себе дорогу почти до самой сцены, раздавая удары направо и налево, но я не утратил мужества и в последнюю минуту спас положение.

— Господа, — обратился я к окружающим, — здесь должен быть запасной выход.

Однако оказалось, что в паническом бегстве не было никакой необходимости. К рынку уже подъехали четыре патрульные машины, полицейские окружили этих трусов и быстренько нейтрализовали всех троих. Их тут же увезли с места происшествия, и я лично выразил благодарность офицеру полиции, которая мощной рукой остановила бандитов.

— Мы всего лишь выполняли свой долг, — ответил капитан, ответственный за операцию, и дружески попросил прощения за помеху: — Тут имело место некоторое недопонимание. В двух кварталах отсюда проходит митинг забастовщиков, и товарищи в гражданском и в масках просто ошиблись адресом. Бывает. Извините. Да здравствует Пинто!

После того как симпатичный полицейский удалился, снова восстановилась железная гарпунная дисциплина и конгресс продолжался просто до самозабвения. Храбрые борцы фиолетовых легионов снова вернулись в зал, и Пепи снова подошел к микрофону, воодушевленный победой над трусливыми террористами.

— Лысые бандиты обнажили свои кровавые клыки, — подвел Пепи итог происшествию, — однако подобные террористические акции не достигнут своей цели! На этот раз полиция спасла их от справедливого возмездия бойцов Национального фронта, но в следующий раз мы уже не будем такими добренькими. Железный кулак волосатого народа размозжит их проклятые головы! Никогда больше! Волосатые товарищи, встанем же и споем во весь голос наш гимн! Это будет достойным ответом.

Во мгновение ока на рынке воцарилась тишина, а затем к стеклянной крыше здания вознеслась мощная песня:

Встанем колоннами вместе,

За Родину, братья, вперед!

Наша воля сильна и едина.

Наша воля непобедима,

Наша воля сильна, как сталь.

Мы расчески поднимем, как знамя,

Наша воля пылает, как пламя,

Все мы братья отныне навек.

И мы все как один человек!

И с кудрями или без,

Цель одна у нас у всех —

Так вперед, без сомнений, ура!

Широко и мощно неслась наша песня, однако какая-то мошка попала мне в глаз, и я все время тер глаз и мигал, пытаясь ее изгнать. Когда звуки гимна смолкли, я увидел, что большинство присутствующих растроганы до слез и многие из них плачут от нахлынувших чувств. Я понял, что сейчас лучший момент, чтобы сказать собравшимся несколько слов, поднялся на трибуну и попросил тишины.

Меня охватило волнение — ведь я впервые выступал перед столь значительной аудиторией. Впрочем, вскоре я немного успокоился — присутствующие сверху выглядели как один фиолетовый букет. В толпе маячили два лозунга:

Лысые — причина всех наших бед!

Отнять все у лысых и поделить между волосатыми!

— Мои волосатые братья! — доносили репродукторы до народа идеи доктора Шимковича. — Настала священная минута в истории нашего народа! Жители страны воспрянули ото сна. Все видят, все знают и чувствуют, что мы сейчас являемся свидетелями исключительно важного события. События, которое выходит за рамки любых финансовых или узкопартийных соображений. Здесь сегодня волосатое общество ведет борьбу не на жизнь, а на смерть против ига лысых, ведущих народ к страшной катастрофе!

— Правильно! — неслось снизу. — Имущество лысых — гарпунерам!

— Это — наша программа, волосатые товарищи! Наше терпение иссякает! Я, как вождь нашего Движения, заявляю вам от всего гарпунерского сердца, — тут я начал стучать кулаком по трибуне, как учат на курсах риторики, — не будет у нас социальной справедливости, пока лысая мафия подрывает основы гражданских прав! Чаша с ядом переполнена!

Мои слова возбудили толпу до такой степени, что я стал задумываться над тем, что говорю. Я почувствовал даже что-то вроде благодарности нашему советнику по внутренним вопросам, который составил для меня этот текст, высекающий искры из масс.

— Правительство наемников лысых колеблется, — продолжал я читать написанный текст, — и я призываю руководство страны перестать, наконец, сидеть на двух стульях и бросить вызов международному фронту лысых, дабы уничтожить их раз и навсегда ради нас и ради грядущих поколений. Лучше ему это сделать сейчас, пока мы, бойцы-гарпунеры, не взяли власть в свои руки для спасения Отечества!

— Долой правительство! — ревела толпа, несмотря на слабые потуги полицейских утихомирить наиболее активных крикунов.

— Тихо, тихо! — пытались успокоить собравшихся отдельные полицейские, впрочем, не проявляя особой настойчивости.

— Время настало! Да здравствует Пинто! Пинто — наш идеал! — ревела толпа.

Я повысил голос:

— Я спрашиваю вас, собратья по несчастью, кто ведет мир к катастрофе?

— Лысые! — ревела толпа.