Читать книгу - "Адриан Моул. Годы прострации - Сью Таунсенд"

Моего онколога зовут доктор Софья Рубик.

— Рубик? — переспросил я. — Как у кубика?

— Да, — вздохнула врач, — как у проклятого кубика.

Она предложила мне сесть и спросила, как ей меня называть. С первого раза я не понял, что она сказала, — мне послышалось «как ей меня раздевать», потому я вскочил и начал торопливо расстегивать ремень, — но, когда недоразумение разъяснилось, я ответил:

— Зовите меня просто Адриан.

Признаться, дорогой дневник, я не смог полностью сосредоточиться на том, что говорила врач о предлагаемых методах лечения. Я вспоминал тот день, когда отец выбросил в канал мой кубик Рубика во время нашей совместной рыбалки. Отец заявил, что непрерывное пощелкивание распугивает рыбу. Но, вероятно, кое-что я все же уловил: мне предлагали выбирать между «наблюдать и ждать», лучевой терапией, введением источника излучения внутрь, хирургическим вмешательством, радиоактивным ультразвуком и фотохимиотерапией.

Меня охватила легкая паника, словно я находился в кондитерском отделе самообслуживания магазина «Вулвортс». Что бы доктор сама порекомендовала, спросил я.

— Мы решим этот вопрос вместе, Адриан, — ответила доктор, и ее североамериканский акцент прозвучал музыкой в моих ушах.

— Но я не специалист, — заметил я. — Выше «тройки» у меня по биологии никогда не было.

— Тем не менее мы считаем, что, когда пациенты активно задействованы, лечение продвигается много успешнее. У пациентов, освоившихся со своей болезнью, прогноз обычно более удовлетворительный.

— Хорошо, какой из методов наименее болезненный?

— Ни один из них не причиняет боли, Адриан, хотя, полагаю, многое зависит от вашей выносливости. Однако некоторые виды лечения доставляют неудобства и приводят к неприятным побочным эффектам.

— А у какого лечения побочные эффекты наименее тяжелые?

— У ожидания под наблюдением, полагаю, но в вашем случае мы не можем наблюдать и ждать. Вам необходимо лечение, и начинать нужно в самое ближайшее время. Уровень вашего САП выше, чем мне хотелось бы.

— САП?

— Специфический антиген простаты, — отчеканила доктор. — Это жидкость, которая переносит и питает вашу сперму, и она очень важна для сохранения половой функции.

Затем она вручила мне буклет:

— Прочтите, обсудите с родными, а затем мы с вами продолжим.

Я опустился на стул в приемной, чтобы немного прийти в себя, и услышал, как пожилой мужчина говорит жене:

— На повторную операцию на простате я ни за что не соглашусь, даже если мне посулят годовой урожай китайского чая.

Шагая по больничной парковке, я мысленно вычеркнул «хирургическое вмешательство» из списка предлагаемых методов лечения.

Не надо было обсуждать с членами моей семьи, какое лечение выбрать. У каждого было свое сугубо индивидуальное мнение о том, что мне больше подойдет.

Листая «Лечение простаты: популярный справочник», Георгина возмущалась:

— Разве эта чертова докторша не должна сама решать, как тебя лечить? В конце концов, речь идет не о чем-нибудь, а о раке, мать его.

— Прошу, Георгина, — сказала моя мать, — не произноси этого слова.

— Какого слова? — переспросила Георгина.

— Ты знаешь, — ответила мать, — на букву «р».

— Рак? — уточнила моя жена.

— Пожалуйста, — повторила мать, — не произноси это.

— Но разве мы не с этим самым имеем дело? — возразила моя жена. — И что толку сюсюкать и темнить?

— Когда я был маленьким, мы называли эту болезнь «мрак», — улыбнулся отец ностальгическим воспоминаниям.