Читать книгу - "Веселые и грустные истории про Машу и Ваню - Андрей Колесников"

– Очень! – воскликнула Маша. – Я ее очень люблю!

– Странно, – пробормотал этот человек. – Девочки боятся Бабу-ягу. Они скорее белочку выберут. Какой интересный случай.

И он внимательнейшим образом посмотрел на Машу. Он, наверное, чувствовал в этот момент, что уже дописывает кандидатскую диссертацию, в которой этот случай занимал далеко не последнее место.

Маша глядела на него испуганно. Она чувствовала себя жертвой – и правильно. А вот мы были не правы, поощряя все это. Я насилу избавился от его изощренного деликатного внимания. Когда странный человек покинул нас, предварительно попытавшись взять у Маши телефончик (был отшит в грубой форме – мною), Маша, закончив свой этюд в немыслимых багровых тонах, спросила меня:

– Папа, я что, не такая, как остальные девочки?

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, лихорадочно выигрывая время.

– Папа, я ненормальная? – уточнила она.

– Да нет! Нет! – Я ответил очень уж уверенно. Она кивнула. Я успокоился.

На следующий день Маша и Ваня с мамой пошли на показ модной детской одежды. Моих детей что-то часто стали приглашать в последнее время на подиум. А я отказываюсь категорически, потому что уверен, что Ване точно не следует больше этого делать, а Маше – наверняка. Слишком велик риск испортить им обоим жизнь.

Я могу сказать, о чем я думал, когда отказывался. Об одной своей жене, кандидате биологических наук, которая заинтересовала меня в тот момент, когда слишком много лет тому назад прошла по Тверской мирной демонстрацией с плакатом «Модели – не для постели!» вместе с несколькими десятками коллег. Я тогда познакомился с ней. Ну и что: все равно ведь оказалось, что для постели.

Я сломался после такого рода предложений, которые делали детям, еще только один раз – когда их пригласили люди, которым я не смог отказать по какой-то мне самому необъяснимой причине. Сам я видеть этого не хотел и не мог (по причине отъезда), так что дальнейшие события реконструированы с помощью Алены.

Все было очень неплохо. Им понравились костюм и платье, они сделали все, что от них требовалось, только Ваня слишком сильно кривлялся, что с головой выдавало его смущение. Ничего подобного на прошлом показе не было. Это значило, что мальчик быстро взрослеет.

Потом начались произвольная программа и показательные выступления детей, победивших в конкурсе маленьких моделей.

Модели пели и танцевали перед публикой. Вернее, одна модель. Шестилетний мальчик в бандане, свободной рубахе навыпуск, в коричневых прошитых ботинках на толстой подошве пел шансон. Что-то такое, с ужасом вспоминает Алена, про то, что «а на воле зима»…

Организаторы подталкивали детей в круг. Нужно было танцевать под эту музыку. Алена, сбитая с толку происходящим, тоже начала выталкивать Машу – и вытолкнула. Рядом с Машей оказался еще мальчик лет четырех. «Танцуйте, танцуйте…» – показывали им жестами организаторы и родители. Мальчик попробовал, но увлечься не смог. Маша стояла, окаменев.

Вдруг шестилетний певец, стоявший к ним спиной, повернулся и спросил в микрофон:

– Ну, дети, че не танцуем-то?

Четырехлетний мальчик впопыхах задвигался. Маша, рассеянно посмотрев на маму, взялась руками за края юбочки и несколько раз еле заметно приподняла их.

Потом она заплакала и убежала.

Я вернулся через два дня. Маша ничего не забыла. Вечером она пришла ко мне и сама рассказала эту историю.

Я все, конечно, уже знал, но совершенно не понимал, что я должен сказать или сделать.

– Папа, – спросила Маша, – почему я ничего не умею? И почему я ненормальная?

Я сразу вспомнил про этого художника. А она про него и не забывала.

– Маша, да это он ненормальный, – сказал я ей.

– А почему я не умею танцевать?

– Как это? Ты умеешь. Ты же на танцы ходишь, в «Ти-мэй».

– Да, – обрадовалась она, словно только что об этом вспомнила. – А почему я тогда не танцевала?

– Потому что песня плохая была.

– Очень плохая, папа. Очень! Спасибо!

И она побежала рассказывать об этом разговоре маме. Для нее было делом техники подтвердить все мои самые смелые предположения. Итак, во всем оказались виноваты обстоятельства и другие люди.

Мне очень легко дался этот разговор. И я знаю почему. Просто я сам всегда себе именно такие оправдания придумываю.