Читать книгу - "Оскорбление третьей степени - Райк Виланд"

тем же столом по диагонали друг напротив друга разместились оппоненты, гауптштурмфюрер Роланд Штрунк и гебитсфюрер Хорст Кручинна. Первый, очень бледный и мучающийся от несварения желудка, не удостаивает второго взглядом и серьезно смотрит на судей. Кручинна сидит повесив голову. С него, как с правонарушителя, берут обещание, что он безоговорочно подчинится решению третейского суда. Далее Штрунку велят изложить свою точку зрения правдиво, под честное слово эсэсовца, и он зачитывает вслух нижеприведенный текст, в котором предложения строятся то от первого, то от третьего лица, отчего он звучит достаточно безграмотно:

Гауптштурмфюрер Штрунк неожиданно вернулся домой в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое из района проведения маневров, где исполнял служебные обязанности по заданию «ФБ», и обнаружил в моем доме следующее: герр Хорст Кручинна, легко одетый, лежал рядом с диваном, моя жена возле него, укрытая леопардовой шкурой. Когда Штрунк включил свет, Кручинна проснулся, сначала он был очень удивлен, затем встал и после короткого разговора согласился на то, чтобы данный инцидент был рассмотрен судом чести. Больше гауптштурм фюреру Штрунку добавить нечего.

Штрунка просят выйти из комнаты, слово предоставляется Круч ин не, которому также предписывают придерживаться честного слова деятеля гит-лерюгенда при изложении своей версии произошедшего. В первую очередь он уточняет, что лежал не рядом с диваном, а на диване. Не будет преувеличением сказать, что это пояснение в конечном итоге не окажется сколько-нибудь полезным.

Затем Кручинна сообщает следующее:

Опишу причины, приведшие к возникновению этой двусмысленной ситуации. Уже на протяжении года я бываю в доме Штрунков. Наши отношения с фрау Штрунк стали более дружескими и близкими после того, как она поддержала меня в сложной ситуации, возникшей в связи с моим разводом. То, что фрау Штрунк понимает мое положение, я объясняю тем фактом, что она знает мою бывшую жену и ее родственников. В ходе бесед с фрау Штрунк наши отношения со временем стали еще более доверительными. В этих беседах я часто подчеркивал, что не собираюсь ни у кого ничего отнимать или разрушать чей-либо брак. В воскресенье, двадцать седьмого числа, фрау Штрунк попросила меня провести вторую половину дня с ней и еще двумя друзьями, господином и дамой. Она пожелала, чтобы мы составили ей компанию до приезда ее супруга, который планировал вернуться вечером того же дня.

Поддавшись на уговоры с нашей стороны, фрау Штрунк позвонила в «ФБ» узнать, когда же приедет ее супруг. Цель звонка заключалась в там, чтобы мы, гости, не причинили герру Штрунку неудобства своим присутствием в его доме. Поздно вечером, после десяти часов, ей перезвонили и сообщили, что герра Штрунка не ждут раньше следующего утра, после чего она попросила нас побыть с ней еще какое-то время, чем дольше, тем лучше.

Около полуночи раздался звонок от дамы, которая, по словам фрау Штрунк, уже целых десять лет является причиной ее семейных трудностей. После этого звонка фрау Штрунк очень расстроилась. Чтобы поддержать ее, мы с двумя другими гостями провели в доме еще около часа. Затем мы ушли вместе, но я опоздал на свой автобус, а до следующего было еще около получаса. В ожидании автобуса я решил позвонить фрау Штрунк из ближайшего телефона-автомата, чтобы выяснить, как она себя чувствует, поскольку на момент нашего ухода она была очень грустна, а еще для того, чтобы фрау Штрунк не звонила мне домой после моего возвращения, что она часто делала прежде. Я снимал комнату, и мне всегда было не по себе, когда по ночам приходилось беспокоить хозяев квартиры.

Во время телефонного разговора фрау Штрунк с мольбой в голосе попросила, чтобы я вернулся в ее дом и пробыл там до отправления следующего автобуса. На что я ответил: «Я считаю, так поступать неправильно, но, если своим присутствием мне удастся вам как-то помочь, я готов вернуться». Фрау Штрунк заверила, что я ей очень помогу, и я возвратился к ней.

В ходе дальнейшего разговора в квартире фрау Штрунк я пытался убедить ее, что, если она пере станет много курить и время от времени выпивать, ее нервы наверняка придут в норму, и тогда она сможет привести свой брак в порядок. На это ушло около часа. Я попросил фрау Штрунк отпустить меня, напоминая, что хороший ночной сон тоже важен для нервов. Однако фрау Штрунк настояла на том, чтобы я остался, ибо она не могла заснуть. Я предложил ей прилечь на диван, она согласилась. Полностью одетая фрау Штрунк улеглась на диван, прикрывшись шкурой леопарда. Я же продолжил сидеть в кресле и ждал, пока она уснет. Когда я попытался бесшумно уйти, фрау Штрунк открыла глаза и слезно попросила меня не покидать ее, потому что одной ей будет не заснуть. На последний автобус мне было уже не успеть, а поскольку за день я изрядно устал, а фрау Штрунк, казалось, задремала, я прилег с краю на довольно широкий диван, положив между собой и фрау Штрунк леопардовую шкуру. Моим планом было дождаться первого омнибуса, который приходит примерно в пять часов утра.

В качестве объяснения, почему я был относительно легко одет, заявляю следующее: в настоящее время я испытываю финансовые затруднения и потому не могу позволить себе поехать домой на такси, если дело происходит в часы, когда общественный транспорт уже не курсирует. По этой же причине у меня сейчас имеется только один приличный костюм. Вот почему я снял брюки, чтобы не помять их, тем более что на другой день мне предстояло явиться на новую работу. Однако на мне были рубашка, нижнее белье и носки.

Подчеркну, что, хотя описанная ситуация выглядела крайне подозрительной, я никогда не вступал в половую связь с женой гауптштурмфюрера СС Штрунка и наши отношения были чисто дружескими. Моя версия того, как развивались события после возвращения гауптштурмфюрера СС Штрунка домой, совпадает с той, которую он уже изложил.

Кручинна завершает свой излишне подробный монолог, нарочито подчеркивающий благородные мотивы, которыми он руководствовался. На лицах судей не читается ни малейшего волнения, скорее они смотрят на Кручинну со смесью разочарования и пресного недоверия во взглядах. Всем ясно, что здесь все ясно. Даже если он говорит правду, история вырисовывается скверная. При этом семерым взрослым мужчинам, собравшимся за длинным столом в зале заседаний, и в голову не приходит вызвать на разбирательство фрау Штрунк или хотя бы конфисковать шкуру леопарда в качестве улики. Нет никакой необходимости докапываться до истины, надо только определить, имело ли место оскорбление чести, а с учетом положения