Читать книгу - "Мир тесен - Дэвид Лодж"

Дезире легла спать в половине двенадцатого, стараясь не смотреть в сторону соснового комода, на котором лежит оранжевая папка, содержащая драгоценную тысячу слов. Однако от папки исходит какое-то сияние: даже с закрытыми глазами Дезире чувствует ее присутствие, будто папка-источник радиоактивного излучения. Написанный сегодня текст войдет в книгу, над которой Дезире трудится уже четыре года. Охватывая самые разнообразные жанры — и беллетристику, и публицистику, и фэнтези, и литературную критику — книга озаглавлена просто: «Мужчины». Каждая глава своим названием имеет известный афоризм, в котором слово «женщина» заменено словом «мужчина». Уже написаны «О мужчины, вам имя — вероломство»[28], «Геенна — рай в сравнении с мужчиной, что отвергнут был тобой»[29], и «С дурными мужчинами не знаешь покоя, а с хорошими изнываешь от скуки. Вот и вся разница»[30]. Сейчас Дезире работает над главой, в названии которой отразился отчаянный возглас Фрейда: «Чего же хочет мужчина?!»[31]Ответ, согласно Дезире, таков: «Всего — и потом еще чего-то».

Дезире переворачивается на живот и раздраженно оправляет подол запутавшейся в ногах ночной рубашки. Она подумывает, не расслабиться ли ей с помощью вибратора, однако этот инструмент она использует (как монашка свое послушание) скорее из принципа, чем ради удовольствия, и, кроме того, у него садится батарейка, так что он может заглохнуть раньше, чем она достигнет оргазма, — ну точно как мужчина — ага, а это неплохо сказано. Она включает лампу у кровати и быстренько записывает в блокноте, который всегда лежит под рукой: «Мужчина — то же самое, что вибратор с севшей батарейкой». Краем глаза она видит, как оранжевая папка прожигает дыру в лакированной поверхности комода. Она выключает свет, но теперь сон окончательно покинул ее; ничего не поделаешь, придется принять снотворное, а от него утром у нее будет тяжелая голова. Дезире снова включает лампу. Где таблетки? Ах да, они на комоде, как раз рядом с рукописью. А может, ей взглянуть вполглаза, прочесть хоть одну фразу на сон грядущий?…

Стоя у комода босиком с таблеткой в руке, Дезире открывает папку и начинает читать. И жадно, в мгновенье ока, проглатывает все три машинописные страницы. Ей даже не верится, что тысяча слов, на поиски сочетание которых ушло так много сил и времени, может быть прочитана столь быстро и что они звучат столь туманно, приблизительно и неуверенно. Завтра все это надо будет переписать. Дезире принимает таблетку, потом вторую, желая теперь только одного — как можно скорее забыться. Ожидая, пока подействует снотворное, она стоит у окна и смотрит на поросшие деревьями холмы, которыми окружен писательский дачный поселок: при свете луны пейзаж одноцветен и уныл. Деревья-деревья до горизонта. Достаточно, чтобы напечатать полтора миллиона экземпляров книги «Мужчины». И даже два миллиона. «Растите, деревья, растите!» — шепчет Дезире. Возможность поражения она решительно исключает. Она снова ложится в постель и, закрыв глаза и вытянув руки по швам, ждет, когда на нее опустится сон.

Моррис Цапп возвращается в гостевую спальню, одевается в удобный дорожный костюм — вельветовые брюки, белую хлопчатобумажную водолазку и спортивного покроя пиджак, — закрывает и запирает на замок упакованный накануне чемодан, убеждается, что в ящиках комода не осталось его вещей, и хлопает себя по карманам, проверяя наличие системы жизнеобеспечения: бумажника, паспорта, билетов, ручек, очков и сигар. Затем на цыпочках — насколько это возможно для человека, несущего тяжелый чемодан, — осторожно спускается по лестнице, которая скрипит под каждым его шагом. Поставив чемодан у входной двери, он снова смотрит на часы. Без пятнадцати шесть.

Далеко-далеко, над Северной Атлантикой, на борту самолета американской авиакомпании «Трансуорлд эйрлайнс», выполняющего рейс номер 072 по маршруту Чикаго-Лондон, время неожиданно меняется с без пятнадцати три на без пятнадцати четыре: это «Трехзвездный Локхид» пересекает невидимую границу двух часовых поясов. Мало кто из трехсот двадцати трех авиапассажиров замечает эту перемену. У многих из них часы по-прежнему показывают чикагское время, а именно без пятнадцати двенадцать дня вчерашнего, и почти все они спят или пытаются заснуть. Аперитивы уже выпиты, ужин съеден, кино показано, беспошлинные спиртное и сигареты проданы желающим. Бортпроводницы, утомившиеся от выполнения своих обязанностей, собравшись на кухне, тихонько переговариваются, подсчитывают выручку и проверяют наличные запасы. Холодильные шкафы, микроволновые печи и электрические чайники, при вылете самолета из аэропорта О'Хейр наполненные до отказа, теперь пусты. Большая часть провианта переместилась в желудки пассажиров, а ко времени приземления в аэропорту Хитроу немалая его часть будет покоиться в канализационных камерах в брюхе самолета. Свет в салоне, выключенный при демонстрации фильма, по-прежнему погашен. Пассажиры, воздавшие должное сытному ужину, а иные — изрядно залившие за галстук, погрузились в тяжелый сон. Они неловко ворочаются в креслах, тщетно пытаясь принять горизонтальное положение, сидят, свесив головы на грудь, будто у них свернута шея; кто-то во сне идиотски улыбается, а кто-то презрительно морщится. Несколько человек, которые не в состоянии заснуть, слушают в стереонаушниках музыку или даже читают под узким лучом расположенной над ними лампочки, читают толстые книги в мягких ярких обложках, купленные в киосках аэропорта О'Хейр, — любовные и приключенческие романы Жаклин Сузанн, Гарольда Роббинса и Джека Хиггинса. Лишь у одной пассажирки на коленях лежит книга в твердой обложке и она, читая, даже делает в ней пометки. Сидит она, выпрямив спину, в кресле у окна в шестнадцатом ряду салона первого класса. Лицо ее спряталось в тени, однако видно, что у нее красивый, похожий на чекан на старом медальоне, аристократический профиль с высоким благородным лбом и надменным римским носом, а также волевой подбородок и четко очерченный рот. В островке падающего света ее рука с безукоризненным маникюром ведет по строчкам золотым автоматическим карандашом, то и дело останавливаясь, чтобы подчеркнуть ту или иную фразу или сделать запись на полях. Ее длинные миндалевидные ногти покрыты красно-коричневым лаком. Сама рука, белая, узкая и хрупкая, отягощена тремя антикварными браслетами, которые инкрустированы рубинами, сапфирами и изумрудами. Чуть выше на запястье надета массивная золотая цепь, а из-под рукава коричневого бархатного пиджака виднеется манжета кремовой шелковой блузки. Ноги пассажирки облачены в широкие бархатные бриджи, лодыжки обтянуты узорчатыми кремовыми колготками, а на ступнях лайковые шлепанцы, на время полета заменившие модные сапоги из светлой кожи на высоком каблуке с оттиснутым на подошвах именем миланского производителя обуви на заказ. Рука пассажирки решительно переворачивает страницу, полированные ногти сверкают в луче света, и золотой карандаш продолжает уверенный бег по книжным строчкам. Название главы, напечатанное на колонтитуле страницы, — «Идеология и идеологические аппараты государства», название же книги — «Ленин и философия: Очерки». Это английский перевод сочинения французского политика и философа Луи Альтуссера. Маргиналии написаны по-итальянски. Фульвия Моргана, профессор-культуролог университета Падуи, занята привычным делом. В самолетах ей не спится, а тратить время попусту она не любит.