Читать книгу - "Сапожок Пелесоны - Александр Маслов"

– Может пора уже убегать?

– Чертов зануда! – выкрикнул я, отражая наскок сразу двух копателей.

Одного из них настиг мой посох. Второй увернулся, и узкое лезвие его меча едва не чиркнуло меня по горлу.

– Господин Блатомир, – снова до меня долетел голос архивариуса, – если вы не собираетесь отдавать им Клочок Мертаруса, то я его убираю в футляр.

– Мать грешная, не путайся возле меня! – в гневе крикнул я, совершил лихой пирует, надеясь сбить еще одного мерзавца, но отчего-то на пути моего посоха оказался архивариус.

Он ойкнул и рухнул наземь, как срубленная травинка. Тут же на меня навалилось сразу три потных тела. И госпожа Элсирика завизжала непристойные ругательства где-то рядом. Я почувствовал как холодно и остро упирается в мое горло кончик меча.

– Вот и второй пергамент, Мастер. Прикончить этих сволочей и бросить на развилке дороги? – поинтересовался один из братьев, державший за воротник архивариуса.

– Не надо. Будет лучше, если их трупы не найдут в ближайшие дни. Честное слово, я не хочу огорчать короля – пусть думает, что его затея успешно воплощается, – ответил Мастер, поправляя сползшую маску. – Вручим жизни этих несчастных виконту Маргу. Это будет не слишком жестоко и весьма справедливо. Волочите их к склепу.

Услышав такой приговор, несчастный архивариус запричитал глупые молитвы и забился, словно рыбешка, которой отрезают голову.

– А мы тебе предлагали, старый дурак, предлагали за пергамент очень приличные деньги, – пробасил долговязый, выволакивая Дереванша на дорогу. – Чего тебе стоило тихонько продать вещь для тебя совсем бесполезную?

Минут пять нас, связанных по рукам и ногам, несли через кладбище. Чья-то волосатая лапа сорвала с моего пояса кошелек, гремевший очень приличной суммой. Слава богам, что она не стала шарить еще по карманам! Уже стемнело, и я не видел ничего, кроме могильных плит, проплывающих мимо и черных веток, которые то и дело хлестали мне по лицу. Впереди показалась площадка, огороженная столбиками и гранитными горгульями по углам. Первые братья-копатели остановились, скрипнули железные двери. При этом Дереванш снова начал взывать к богам и поскуливать. Потом я услышал визг Элсирики. И меня тут же небрежно, как полено швырнули в темноту. Я больно ударился о каменный выступ, скатился на несколько ступенек вниз и услышал жутковатый скрежет закрываемой двери. Следом мои глаза отказались видеть что-либо – вокруг была абсолютная темнота. За дверью еще недолго слышались возня и голоса последователей Селлы. Похоже, они решали, чем закрыть двери.

– Посохом давай, – нашелся кто-то. – И подложим эти камни.

– Вот славно! Будет виконту развлечение на ночь! Эх-хи-хи! – копатель рассмеялся, словно гиена. – Господин Марг, с вас причитается!

Скоро наступила тишина, ее нарушало только жалобное сопение архивариуса, и возня Элсирики. Пытаясь ослабить веревку на запястьях, я скатился еще на одну ступеньку. Уперся во что-то мягкое и, вытягивая ноги, попытался занять более удобную позу.

– Эй, поосторожнее там, Булатов. Я тоже лягаться умею, – сообщила Рябинина, и старательно боднула меня в бок.

– Это ваша благодарность, милая госпожа? – удивился я.

– А за что я должна быть благодарна? За то, что меня в подвал бросили как мешок с картошкой?

– Это не подвал – это склеп виконта Марга, – прохныкал архивариус. – Нам конец! Нас ждет ужасная смерть!

– Пожалуйста, поподробнее, Дереванш, – попросил я. – Кто такой виконт Марг? Местная страшилка что ли?

– Виконт Марг? О-о! – простонал кенесиец. – Виконт Марг – это… О-о-о-о-о! – на этот раз стон его оказался более длительным и совершенно несчастным.

– Понятно. Госпожа Элсирика, может быть, вы объясните мне, кто такой Марг? – я ее легонько толкнул.

– Ужас этого кладбища. Говорят, уже триста лет он не дает покоя ночами, – начала Рябинина.

– Триста двадцать три, – заметил архивариус. – Триста двадцать три года и сто восемнадцать ночей, – уточнил он, после некоторых подсчетов. – Деревни, что были поблизости, давно покинуты. А вокруг замка Иврог ров со святой водой и железные ворота с заклятиями. Все боятся Марга. Ночью к кладбищу на десять лиг никто не подходит. А мы вот здесь, прямо в его склепе, – Дереванш вдруг застучал зубами и снова издал горемычный стон. – Некромантией при жизни виконт занимался, знался с самыми недобрыми демонами, а после смерти… вот таким стал. Упырь он теперь без совести, без жалости, зато с хорошим аппетитом. Сначала кровь из жертвы пьет, а потом принимается за мясо. Даже мозг из косточек высасывает.

– А чего же вход в склеп не закроют? Вход бы закрыли, замуровали, заклятия посильнее наложили, – высказался я.

– Уже делали так и по всякому. Он все равно двери ломает и кладку разбирает, – подрагивая, сказал кенесиец.

– Отлично. Значит, он откроет нам двери, и мы выберемся отсюда! – я попытался приподняться, думая, что в этой жизни для нас еще не все потеряно.

– Двери-то он откроет, но после того, как обгложет наши косточки, – горестно сообщил архивариус.

– Ах, вот вы о чем! Тогда – да, нерадостное у нас положение, – согласился я. – Тогда надо думать что-то. Госпожа Элсирика, у меня в карманах кое-что есть… Сигареты, зажигалка, баллончик со слезоточивым газом, игральные карты, жевательная резинка и петарды. Давайте подумаем, чем нам могут быть полезны эти предметы.

– О, я бы с удовольствием закурила! – отозвалась Анька, пытаясь подняться на ступеньку выше. – А остальное барахло в твоих карманах бессмысленно. Что мы можем им сделать? Брызгать в рожицу упырю слезоточивым газом или петардами его запугивать? Или в карты с ним, в подкидного на раздевание?

– Мысль такая: нужно сначала развязать руки, а потом думать, – решил я. – Эй, господин Дереванш, чувствую, вы мне сопите в спину – значит ваше… лицо где-то близко к веревке, которая стягивает мои руки. Пробуйте дотянуться до нее и перегрызть.

Кенесиец закопошился и засопел усерднее. Скоро я почувствовал прикосновение его мокрого носа, и тут же зубы архивариуса вцепились мне в палец.

– Ай, бля! Эй, это вам не веревка, мой кровожадный друг! – вскрикнул я. – Повыше возьмите. Еще выше! Вот, вроде она. И теперь грызите без жалости.

Дереванш трудился минут пять, издавая хищное ворчание и жуткие утробные звуки, будто голодный волчонок. Когда казалось, путы вот-вот сдадутся под натиском его клыков, он не удержал равновесие и скатился на несколько ступенек вниз. Пришлось начинать все сначала: снова он крался ко мне, снова вынюхивал и подлаживался у меня пониже спины, пока его зубы не нащупали что-то похожее на веревку. Он начал грызть со свежим приступом злобы, а потом оказалось, что он воюет не с моей веревкой, а вообще черт знает с чем: может с какой-то ветхой тряпкой или дохлой крысой. И когда мы с Элсирикой начали нервничать и выражать недовольство соответствующими русскими словечками, архивариус, наконец, нашел эту неладную веревку, потрепал ее еще с минуту и перекусил.