Читать книгу - "Там, где нас нет - Михаил Успенский"

Это верно, некоторые рожи в толпе были совершенно разбойничьи.

Между тем два-три грамотея из местных признали в царе Соломоне царя Соломона, а для верности сбегали к мелочному торговцу и притащили лубок «Соломонов суд». Там царь был изображен в профиль, но с обоими глазами, а все равно похож. Толпа загудела. Царь приосанился. Вперед выступил почтенный старец и прокашлялся. Царь понимающе приложил к уху ладонь.

— Здравствуй, премудрый царь. Верно ли мы слышали, что ты горазд судить и рядить?

Соломон величественно кивнул.

— Ты насудишь, — проворчал Жихарь, но Будимир, Китоврас и Яр-Тур дружно его одернули.

— Значит, нам тебя сама судьба прислала, — сказал старец. На груди у него висела серебряная цепь выборного человека. — Изволишь видеть, у нас в городе уже третий год идет тяжба. Мы тут пополам поделились, скоро начнем драться.

— Послушаю вас, добрые люди, — кивнул царь.

— Тому два года назад, — начал старец, — у нас умер богатый хозяин.

Остались после него два сына — Лутоня да Зимогор с Богодулом…

— Постой, постой, — сказал царь. — Или два сына осталось, или три сына?

— В том-то и дело! Только у Лутони одна голова, а у другого сына две: Зимогор и Богодул. Они требуют себе две трети наследства…

— А как же! — заревели в толпе две глотки. Горожане вытолкнули вперед двухголового. Головы были одинаковые. Ни одна, ни другая доверия не вызывали.

— Где же ответчик? — вопросил царь.

— Хворает, — объяснил староста-старец. — Они все время между собой дерутся.

Днем одна голова спит, а другая с братом воюет. Ночью Лутоня уснет, а проспавшаяся голова его опять терзать начинает. Скоро они Лутоню изведут совсем, тогда все само собой решится, да ведь не по закону…

— Не по закону, — согласился царь. — Мало ли у кого сколько голов вырастет!

Так никаких наследств не хватит!

— Да-а? — хором возмутились Богодул и Зимогор. — Нам ведь и пищи требуется вдвое!

— Хорошо, — сказал царь. — Дело ваше я разобрал, сейчас буду судить и рядить…

Он поманил к себе Жихаря и Будимира и что-то нашептал им. Жихарь побежал по торговым рядам, Будимир почистил перья.

Пока богатырь бегал, толпа успела разделиться надвое и ожидала решения, чтобы тут же признать его несправедливым и затеять бой. Тут бы досталось всем: и двухголовым, и безголовым, и премудрым, и в перьях, и с конскими копытами.

Подоспевший Жихарь протянул царю свою добычу. Царь подозвал к себе двухголового.

— Вот ты кто? — указал он на левую голову.

— Богодул. Зимогор, — ответили обе враз.

— Так вот, Зимодул, вот тебе смоляной вар. Возьми его в рот, жуй и не смей выплевывать, что бы ни случилось.

В наступившей тишине двухголовый взял у царя липкий комок. Рука его долго колебалась, в какой изо ртов отправить вар, но одна из голов победила, а вторая только напрасно щелкнула зубами. Заиграли желваки на скулах удачливой головы, и скоро варом ей накрепко склеило зубы. Голова мучительно замычала, и тут по знаку царя Будимир лихо взлетел вверх и давай долбить онемевшую голову в самое темечко.

Другая, свободная от вара голова заорала от лютой боли. Царь жестом велел петуху прекратить и спросил:

— Все видели? Все слышали? Больно только одной голове, а кричит совсем-совсем другая! Это о чем нам говорит? Это нам говорит о том, что головы целых две, а душа таки одна! И доля на эту душу тоже полагается одна.

— Верно! Верно! — закричали сторонники Лутони.

— А ведь верно! — отозвались бывшие приверженцы Богодула-Зимогора.

И бросились друг на друга — только не с пинками и зуботычинами, а с объятиями и поздравлениями.

Поклеванная голова кое-как выковыряла вар из зубов, и обе завопили в два голоса:

— Нечестно! Калеку обидели! Царь Соломон поспешил утешить:

— Зато я с вас и судебные издержки как с одного и того же человека взыщу!

И назвал пеню — такую, что головы Зимогора-Богодула с горя стали колотиться друг о дружку.

Решил внести свою лепту и Принц Яр-Тур:

— Ежели сэры Зимогор и Богодул договорятся промежду собою братски и полюбовно, я мог бы снести лишнюю голову, нимало не повредив другую…

Таким образом в это утро торжище на площади превратилось в судилище, а судилище в свою очередь — в гульбище, но никак не в побоище, чего боялся староста.

На площади уже накрывали столы, и Жихарь надеялся, что золотой ложке будет нынче большое заделье. Староста предложил наперед сводить гостей в баню, а уж потом, намывшись и напарившись, приступить к торжеству. Долго думали, как быть в этом случае с Китоврасом, но Соломон припомнил, что один из владык славной западной державы своей волей ввел не то что кентавроса, а натурального коня, и не то что в баню, а в государственный совет. Это всех убедило.

Принц Яр-Тур воспитывался в тех краях, где моются лишь по великим праздникам в медном котле с горячей водой, а у Соломона во дворце было сразу несколько бассейнов, в том числе и с розовым маслом; ни про какие веники они отродясь не слыхали.

Баня была скатана из могучих бревен, полы старательно отскоблены добела.

Сильно запросился в баню и Будимир. Ему толковали, что там станет он не гордый кочет, но мокрая курица. Он все равно лез, махал крыльями — видно, не хотел оставаться один. Решили посадить его в предбаннике стеречь одежду и оружие. Старостины домочадцы пообещали свежее белье.

Жихарь плескал золотой ложкой на каменку, Яр-Тур шарахался от клубов пара, Китоврас распаривал копыта в четырех лоханях, а царь Соломон наглядно объяснял приятелям, что такое обрезание и какая от него великая польза.

Дошел черед и до веников. Принц поначалу счел действия Жихаря за позорное наказание розгами и полез было в драку.

— Гляди! — кричал богатырь, орудуя двумя вениками зараз. — Царю не зазорно, а тебе, вишь, зазорно! Это же лечение!

Временами выходили охладиться в предбанник. Будимир вел себя как-то неспокойно, бегал по углам, тосковал. «Хватит тебе, дурной!» — утешал Жихарь. Париться новичкам понравилось всем, особенно Китоврасу — здоровье-то у него было лошадиное. А вот царь начал хвататься за сердце.

— Душно мне, — сказал он и принюхался. Тут и Жихарь увидел, что сквозь щели ползет потихоньку сизый дымок.

— Это что еще такое? — возмутился он и торкнулся в дверь. Она не поддавалась.

— Сэр Джихар, — обратился к нему Яр-Тур, — вы не заметили, что за пища была на праздничных столах, за которыми нас якобы ждут?

— Пища как пища, — ответил Жихарь, ударяя в дверь плечом. Дым становился гуще.

— Вы видели миски с кашей из белого сарацинского пшена с изюмом? Мне как-то довелось отведать этого кушанья на тризне степного витязя Одихмантия…