Читать книгу - "Государство и светомузыка - Эдуард Дворкин"

Действительно, это была она, загадочная вышивальщица из поезда, вольная или невольная соблазнительница, ввергшая его в мучительную и сладкую муку… те же засасывающие зеленые глаза, роскошные каштановые волосы, та же сбивающая дыхание высокая девичья грудь, на сей раз безжалостно упрятанная за высоким жестким корсажем…

В жизни Великого Композитора было место женщинам (жены составляли ничтожное меньшинство), попадались и весьма привлекательные, провоцировавшие то или иное желание. Обыкновенно, почувствовав легкое приятное возбуждение, он просил их прилечь обнаженными на диван или стол и умело, не перетруждая себя, ласкал отточенными быстрыми движениями. Иногда говорил что-нибудь, подходящее к месту, чаще молчал, обдумывая музыкальный пассаж или фразу, время от времени прерывался, спешил к роялю, брал пару-тройку пришедших на ум аккордов…

Здесь было что-то другое, неизведанное, сотрясающее с ног до головы, может быть, даже роковое. Все естество Великого Композитора чудовищно напряглось, конфуз, которого он опасался, был совсем рядом — по счастью проницательная Анна Николаевна, распознав неладное, громко захлопала в ладоши едва ли не перед самым носом Александра Николаевича. Публика, предполагая продолжить веселье, ринулась в залу, увлекая за собой хозяев и опасную незнакомку.

Наэлектризованный, подергивающийся Скрябин с закушенной губою и блуждающим взглядом был подведен Анной Николаевной к роялю и усажен. Распирающие Великого Композитора эмоции требовали немедленного излияния. Секунда промедления — и он попросту задохнулся бы… две белые птицы, обуреваемые неутолимой страстью, в отчаянном полете вырвались из рукавов сюртука и в пароксизме затрепыхались на черно-белых клавишах. Неслыханный хаос звуков чудовищным водопадом излился на благодушествующих и не подготовленных к такому повороту слушателей. Большинство из них зажали уши, кто-то вскочил с места, слышны были протестующие крики — но белые птицы уже нашли друг друга, сцепились клювиками и смешали перья…

Возмутившаяся было публика, подогнув колени, начала медленно оседать на мягкие подушки. Гармонического произвола более не было. Что-то необыкновенное изливалось на них, сладко замораживало внутренности, обостряло чувственность, вызывало эротические переживания.

Только что бесновавшиеся господа и дамы расслабляли мышцы, свешивали головы, закрывали глаза и уносились в миры, полные грез и туманной романтической дымки.

Понимая, что исполнитель полностью овладел аудиторией и ее помощь уже не нужна, Анна Николаевна Есипова присела на корточки в уголку и тоже начала слушать, что-то помечая на салфетке. Чуждая всему плотскому, профессор консерватории и теоретик музыки, она отметила в произведении ряд характерных приемов.

Первые два диссонирующих аккорда, поразившие даже ее, являлись безусловно доминантовыми гармониями с одновременно повышенной и пониженной квинтой. Это была типичная целотонная гармония дважды увеличенного лада. Дважды увеличенный лад широко использовался и далее. Промежуточным звеном между ним и мажором (минора почти не было) служили альтерированные гармонии доминантовой группы…

Анна Николаевна вздрогнула и напряглась. Что это?! Неужели переменные и дважды-цепные лады?! Так и есть!..

Это было исключительно сильно подействовавшее на нее средство. Не сразу она опомнилась, пришла в себя, продолжила анализировать и пришла к парадоксальному выводу: ПОЛЬЗУЯСЬ ОБЫЧНЫМ НЕАЛЬТЕРИРОВАННЫМ НОНАККОРДОМ, СКРЯБИН ПОДЧЕРКНУЛ ЕГО БИФУНКЦИОНАЛЬНУЮ СУЩНОСТЬ, КАК БЫ РАСЩЕПИВ НА ДОМИНАНТОВЫЙ НИЗ И СУБДОМИНАНТОВЫЙ ВЕРХ!!!

Всего этого не знавшая и далекая от музыкальной культуры публика, упиваясь сладчайшими звуками, увязала в чувственных переживаниях, становившихся все более откровенными и волнующими. Мужчинам грезились обнаженные бесстыжие мулатки с толстыми резиновыми губами. С дам безжалостно срывали исподнее возбужденные до последней степени двухметровые негры. Люди стонали, громко вскрикивали, судорожно подергивались и раздирали на себе одежду.

Не стала исключением и хозяйка дома.

Только что с превеликим трудом ей удалось спастись от негров, до того ею чудом не овладели сонмища диких арабов-бедуинов, под развевавшимися бурнусами которых не было иной одежды… трепещущая и беззащитная, она достигла заброшенной хижины… ее силы на исходе… кровать со свежими простынями и заботливо взбитыми подушками… она сбрасывает одежду и широко раскидывается на прохладной белизне… спасена?.. О, нет! Она слышит шаги, и тут же возникает некто неумолимый и ненасытный… сопротивление бесполезно…

Нечто, доселе неизведанное, сотрясло ее всю…

Сидевший рядом с баронессой доктор Боткин поймал взметнувшуюся руку Генриетты Антоновны, посчитал пульс, покачал головой, но никаких действий предпринимать не стал и вернулся к мулатке, оставленной им распростертой в высокой сочной траве…

Не избегла чувственных галлюцинаций и девушка-вышивальщица, сама же и спровоцировавшая Великого Композитора на музыкальную акт-мистерию. Ее, как и всех прочих дам, преследовали разнузданные чернокожие воины, но временами они исчезали и уступали место раскормленным бесстыжим мулаткам…