Читать книгу - "На суше и на море - Дмитрий Романтовский"

– Скоро представится возможность узнать побольше, – сказал Владимиров, не вдаваясь в подробности. – А пока пойдем, заберем охламонов, пока Скуратов из них душу не вытряс.

На гауптвахте все сияло. Стены, двери, крыша, резные наличники и крыльцо были выкрашены свежей краской. Когда красить стало нечего, Малюта начал отрабатывать с Задовым и Хохелом упражнение по скрытному преодолению дворика миниатюрной военной тюрьмы. Скуратов был рад арестантам. Обычно гауптвахта пустовала, ветшая на глазах, как любой дом без постояльцев.

Задов и Хохел в очередной раз по-пластунски переползали дворик, окруженный высоким забором, специально выложенным битыми камнями с острыми краями.

– Вы что, из публичного дома сбежали? – орал Скуратов, наблюдая за очередным переползанием двора. – Чего зады отклячиваете? Прижимайтесь к матушке-земле, она не выдаст! Незачет! Попробуем еще раз.

– Тут земли и в помине нет! Один кирпич и камень, – подал голос снизу Лева. Последние метры он преодолел на четвереньках.

– Как нет земли? – делано изумился Скуратов. – Сейчас еще поползаем, а вместо обеда начнем копать. Я вам покажу и землю, и ее недра.

– Грустно все это! – пробормотал Хохел, тяжело дыша на старте новой дистанции.

– А ну, смейтесь! Громче, не слышу! – заревел Скуратов. Происходящее его забавляло.

Арестанты медленно ползли, плотно прижимаясь к земле. Они громко смеялись. Смех напоминал плач потерявшихся в дремучем лесу детей.

– Весело вам! Завидую, – пробасил Малюта, прикидывая, на сколько метров надо зарыться в землю, чтобы откопать окоп для стрельбы стоя с бегущего верблюда.

Владимиров и Кузнецов вошли на территорию гауптвахты, закрыв за собой железную дверь в высоком заборе. Николай сразу вспомнил Моабитскую тюрьму и поэта Мусу Джалиля. Ему нравились стихи, от которых щемило сердце.

– Так и будете лежать? Отдыхаем? – поинтересовался командир отряда, подойдя поближе.

– Подъем, лежебоки! – отозвался на его пожелание Скуратов.

Кряхтя и отряхиваясь, Задов и Хохел поднялись и выжидательно уставились на вошедших. Дни, проведенные ими на гауптвахте, похоже, были срежиссированы человеком со специфическим чувством юмора. Или не человеком…

– Вам не кажется, что не стоит делать то, что не нравится? Жизнь слишком коротка, – пояснил Владимиров и, не дождавшись ответа, продолжил: – Требуются добровольцы.

Не сговариваясь, без раздумий и колебаний Задов и Хохел сделали большой шаг вперед.

– …Задание очень специфическое…

Еще шаг вперед.

– …Я еще не все сказал. Командировка сопряжена с особыми трудностями, – пытался закончить свою речь командир. С таким единодушным порывом он давно не сталкивался. Особенно со стороны Левы, парня бесшабашного, но осторожного.

Арестанты сделали одновременно третий шаг.

– Согласны! – выдохнул Задов.

– Кого надо убить? – деловито поинтересовался Хохел, облизнув потрескавшиеся губы.

– Через пятнадцать минут встречаемся у карусели. С собой взять все необходимое для действий в лесу. Свободны!

Оба, не оглядываясь, рванули со двора. Путешествие к центру земли откладывалось. Скуратов огорченно махнул рукой – у него было еще много всяких задумок. Не так часто на гауптвахту попадали арестанты, особенно такие колоритные, как эта сладкая парочка.

– А после командировки этих голубей сизокрылых снова под арест? – вкрадчиво поинтересовался Скуратов. Его глаза вспыхнули надеждой.

Командир отряда посмотрел на него взглядом, которым можно было бы остановить танк, и молча вышел со двора гауптвахты. Следом за ним поспешил Кузнецов.

Двое в немецкой форме шли в сторону карусели, провожаемые взглядом Филиппова, дежурного по отряду. В такую рань больше никто их не мог увидеть. Все еще спали.

Задов и Хохел уже были на карусели. Расстелив на капоте деревянной пожарной машины газету, Хохел кромсал ножом на большие ломти шмат сала с розовыми мясными прожилками. Рядом лежала небольшая плоская фляжка.

Владимиров удивленно хмыкнул. Такой прыти от подчиненных он не ожидал.

– Вам что, есть не давали? – спросил командир, осторожно усаживаясь в кабину самолета, выкрашенного в легкомысленный желтый цвет. – Не кормили вас, спрашиваю?

– Кормили, но с диетическим уклоном, – невнятно ответил Хохел, поспешно запихивая еду в вещмешок.

Кузнецов устроился на деревянной броне зеленого танка. Задов и Хохел сели в двухместную римскую галеру.

– А где тут цепи? Неужели нет? – ненатурально удивился Задов, шаря по дну. – Я без них чувствую себя голым.

Его голос заглушила песня из репродуктора: «Идет охота на волков! Идет охота! На серых хищников, матерых и щенков». Карусель раскручивалась, начиная свой стремительный бег. Владимиров сглотнул, вспомнив упражнения для вестибулярного аппарата в десантной учебке, и поспешно закрыл глаза.

* * *

Карусель остановилась на околице небольшой деревеньки, затерявшейся посреди белорусских лесов. Точнее сказать, рядом с тем местом, где раньше была деревенька. Взору десантников предстали закопченные печки с остовами полуразвалившихся труб. Все дома были сожжены. Сгорели они давно. На пепелище успели вырасти высоченные сорняки и крапива. Огненный вал войны прокатился и по этому глухому уголку. Задов, имевший скверную привычку высказывать свое мнение по любому поводу вслух, на этот раз промолчал. Не было видно ни единой живой души: ни людей, ни домашней скотины. Никого. Тихо, как на погосте.

– Надо искать партизан, – нарушил молчание Владимиров. – Николай! Нам куда?

– Надо двигаться поглубже в лес и поближе к болотам. Где легче спрятаться, там и партизаны. Во всяком случае, я бы так выбирал базу для лагеря.

Узкая дорога, проходившая через деревню, за околицей быстро исчезла, уткнувшись в лес.

Четверо людей тяжело шагали по высокой траве, наклоняясь под упругими ветвями елей и огибая топкие ямы, наполненные черной водой. Но еще труднее было обходить громадные завалы, нагроможденные осенними бурями. Они на целые километры преграждали путь по лесу – не продраться сквозь буреломы поваленных стволов, вывороченных пней и перебитых суков, торчащих, как острые копья.

Стояло жаркое лето. В воздухе пахло нагретой хвоей. Между деревьев изредка пролетали лесные пичуги, жужжали и гудели насекомые. Кусты и жесткая трава были затканы свежей сверкающей паутиной.

Пройдя несколько километров, путники вышли к извилистой речке, которая пряталась под склоненными деревьями. Еле-еле нашли тропу, проложенную животными вдоль воды. Судя по следам, кабаны, причем очень крупные. К самой воде подойти было нельзя: крутой берег сплошь зарос кустарником. Тропа вела к холму; там уже не было болот, все вокруг заросло дубами. Под ногами захрустели крупные желуди. Наконец тропинка вывела спутников к подножию холма, тоже покрытому шапкой необхватных дубов. На самом верху они увидели небольшой деревянный дом. Тихо, стараясь не шуметь, десантники направились к избушке, срубленной из цельных бревен.