Читать книгу - "Возвращение бомжа - Дмитрий Пучков"

Обернувшись, он увидел, что Сеня смотрит прямо на него — по-видимому, тычок пальцем промеж ребер был все же слишком силен:

— А чего это ты? Еще не ложился?

Кажется, Голому крупно повезло — сонный карапуз так и не разглядел, в чем дело, теперь оставалось только отбрехаться. Осторожно отодвигаясь подальше от Сени, хмырь принялся пролечивать бедолагу:

— Э-э… я тут сочинил кое-чего, — хмырь закинул три последние свои волосины назад и принялся шпарить, как по учебнику:

Толстый хоббит робко прячет

тело жирное в утесах.

Тощий хоббит Федор Сумкин

не в себе уже изрядно.

Только Голый, трали-вали,

гордо реет над пучиной.

Сеня зевнул и решил по привычке подколоть хмыря:

— Ну, что, талантливо! Даже гениально. А что у тебя еще есть в репертуаре? Кроме римейков?

Голый, однако, не просек, где юмор, поскольку был не слишком эрудирован:

— А что это?

Сеня понял, что его не поняли, и слегка огорчился:

— Это чужие песни со своими словами.

Он подошел к спящему боссу и потряс его за плечо:

— Слышь, давай вставай, Федор Михалыч. Счас пожрем и дальше пойдем.

Федор приоткрыл глаз, оценил обстановку и, переворачиваясь на другой бок, выдал собственную оценку происходящего:

— Отвали, козел.

Сеня едва-едва не брякнулся на задницу от обиды:

— Вот, опять хамить начал. Нехорошо это! Нельзя же так!

Федор, поплотнее укутываясь в плащ, только хмыкнул в ответ:

— Сеня, мне можно, я мегазвезда!

С ужасом поглядев на своего друга, Сеня обернулся к Голому и едва сдержался, чтобы не полезть и драку с мерзкорожим источником всех проблем:

— Начинается. У нас уже есть одна.

Чтобы хоть как-то успокоиться, он принялся рыться в своем мешке в поисках еды, но вместо свертка обнаружил только замызганную тряпицу. Глаза его наполнились слезами, он принялся трясти сидором и беззвучно открывать рот.

Голый, моментом сообразив, что пора переходить в наступление, принялся, полукругом обходя ошарашенного карапуза, приближаться к Федору, на ходу бормоча обвинения:

— Еды нет. Маршрута не знает. Таланту — ноль! Плохо он подготовился к походу со звездами.

Сеня наконец-то обрел дар речи и заверещал, как баба:

— Заткнись, сволочь лысая!

Федор привстал на одну руку и зло проговорил:

— Слышь, комик. Если я встану, ты ляжешь!

Хмырь натянул на лицо слащавую улыбку и бросился «защищать слабого»:

— Без рукоприкладства. Мы интеллигентные люди.

Как бы невзначай он дернул карапуза за рукав, и с недотепистого начпрода посыпались хлебные крошки.

Голый сделал удивленные глаза и отпрянул, как от прокаженного, тут же принявшись вести давно припасенные обличительные речи:

— Смотрите… Матерь божья. Что это, толстый? И так рожа шире газеты, так еще и наши пончики по ночам тайно жрет! Меня терзают смутные сомнения.

Потеряв концентрацию, Сеня одним прыжком догнал хмыря и вмазал по синюшной харе:

— Ах ты, гад! Не называй меня толстым!

Он потряс кулаком, замахиваясь пошире, и врезал еще раз, набрасываясь на поверженного упыря:

— У меня просто кость широкая!

Федор подскочил на ноги — сон как рукой сняло:

— Сеня!

Тот уже лупил хмыря почем зря, отводя душу покруче, чем на боксерской груше:

— Но он же намекает!

— Забей, Сеня! — сделал последнее предупреждение Федор, но его другу-карапузу уже ударили в голову кровь, моча и лимфа вместе взятые, поэтому мозг драчуна вырубился напрочь, заклинив на функции «убьюнах»:

— Сейчас я его забью!

Федор прыгнул на своего приятеля со спины, у хватив того за горло, и повалил товарища на землю:

— Забей, что я сказал забить! Сеня!

Пребольно ударившись головой о камни, «карапуз-убийца» пришел в «осознание» и запричитал:

— Прости, брат. Просто я, эта… Ненавижу, блин, румынов!

Федор, скрестив руки на груди, презрительно наблюдал за распластавшимся под ногами «бывшим другом». Выждав небольшую паузу, он процедил:

— Он не румын, он болгарин.

Сеня подполз поближе к боссу и принялся поглаживать его сапог:

— Да какая разница. Федор. Ты погляди, какой он слащавый! Постоянно хамит, и не только мне. Кстати, если хочешь, я эту твою гайку потаскаю. Ты отдохни. А я потаскаю. Абсолютно бесплатно. Я добрый. Добрый такой.

Лебезя и заискивая, Сеня совершенно не заметил, какой злобой наливаются глаза Федора, поплатившись за посягательство на частную собственность.

Кольценосец-самодур, отпихнув «опального» кореша, да так, что тот рухнул на спину, склонился над ним и заорал:

— Это ПИАР!

Высунувшийся из-за соседнего валуна Голый поддакнул:

— Ага… Он у нас нас пиара… одним словом пиарас, — и снова спрятался за валуном.

— Я просто помочь хотел! — захныкал Сеня, а Голый снова показал из-за каменного укрытия свою хитрую мордочку:

— Все видели? Он цинично хочет быть хорошим!

Улучив момент, Сеня дернулся было «выковырять мартышку»:

— Слышь, ты, два в одном. Свободен! Дальше мы сами.

Но Федор шустро ухватил его за локоток и злобно прошипел:

— Нет, Сеня. Так не пойдет, — гордо вскинув голову он продолжил: — Ты обидел артиста, — и одним тычком снова опрокинул бывшего друга на камни.

Всерьез расплакавшемуся Сене оставалось надеяться только на чудо:

— Разрешите последнее слово. Я еще пригожусь.

Несмотря на натуральные слезы с кулак величиной, чуда не произошло — Федор уже твердо решил:

— Без тебя обойдемся.

Хмырь, уже занявший выгодную позицию за спиной начальника, улыбался Сене во все гипотетические тридцать два зуба, окончательно добив карапуза, который впал в истерику:

— Федор, да гони ты эту гниду лысую!

Последняя капля валерьянки в клетку голодного льва упала сама собой. Федор скрежетнул зубами и отчеканил:

— Следи за цитатой, Сеня: встал и ушел.

Горемычный карапуз рухнул на камни и принялся кататься по ним в эпилептическом припадке, но зрителей у этого шоу уже не было — Федор и Голый развернулись и потрусили вверх по тропе, не удостоив бывшего члена их группы ни единым взглядом.