Читать книгу - "Бомбы сброшены! - Гай Пенроуз Гибсон"

Отпуск пролетел слишком быстро, как это обычно и бывает со всеми отпусками Целыми днями я валялся на пляже вместе с Евой и еще одной девушкой, которую звали Дорин, она работала в той же труппе Спектакль «Выходи поиграть» уже прошел первую обкатку перед Лондоном, и сейчас их звезда Джесси Мэтью был занят по горло, стараясь довести все до совершенства Раньше я не сталкивался всерьез с работниками сцены, но теперь, познакомившись с ними получше, могу сказать, что они славные ребята. Особенно по вечерам, когда открываются бары.

В последнюю ночь мы вместе с Евой и ее подругой отправились на небольшую прогулку, когда внезапно прозвучала воздушная тревога. Где-то вдали начали рваться бомбы, пара орудий открыла огонь, в небе повисла осветительная ракета. Поэтому мы все отправились в бар, чтобы немного выпить и подождать, пока утихнет переполох. Как обычно, бар был полон народа. Все собрались, чтобы послушать 9-часовой выпуск новостей. Пока мы там стояли, из толпы вышел армейский офицер. Он так странно смотрел на меня, что его можно было принять за сумасшедшего. Сначала я подумал, что он выпил лишнего, и приготовился к пьяной разборке. Однако он не был пьян. Просто он сегодня утром прибыл из Дюнкерка, проведя 4 дня на плацдарме, поэтому легко представить, в каком состоянии он находился.

Когда его губы начали двигаться, я не сразу понял, что он говорит. И тут я в первый, но далеко не в последний раз услышал горький упрек:

«Где были Королевские ВВС в Дюнкерке?»

«Не знаю. А разве их там не было?» — глупо ответил я.

«Они там были — и «Хейнкели», и «Мессеры», но только не наши истребители. За 4 дня я видел всего один Спитфайр».

«Может быть, они сражались в других местах», — предположил я.

«Нет, их не было нигде. Нас бомбили каждый час. Это был настоящий ад. Бомбы градом сыпались вокруг нас, и мы ничего не могли поделать».

Я позволил ему выговориться. Иногда его голос становился громче, иногда переходил в еле слышный шепот. Создавалось впечатление, что он говорит сам с собой.

Внезапно из радиоприемника долетел звук фанфар, и Брюс Белфрейдж начал зачитывать новости. Но этот офицер продолжал что-то бормотать, уже не понимая, что мешает остальным. В конце концов один старик, который ждал зарубежные новости, поднялся и взял его за руку.

«Неужели вы не понимаете, что мы слушаем новости?» — сказал он вежливо, уверенный, что остальные его поддержат.

Армейский офицер растерянно заморгал. Он просто не понимал, что происходит. Я заметил несколько взглядов, брошенных на меня. И моя кровь вскипела. Я успел выпить пару коктейлей, и этого было достаточно.

Я выключил радио, и в комнате вдруг стало тихо. Затем я повернулся к старику:

«Слушай ты, старый ублюдок, ты понимаешь, что пока ты сидишь здесь на своей толстой жопе и жрешь, кто-то дерется, чтобы они не свернули твою поганую шею? — Я сказал это тихо, но услышали все, кто находился в баре. — Ты понимаешь, что каждую минуту пилоты бомбардировщиков рискуют головами, чтобы задержать наступление Гитлера? Что моряки торгового флота под прикрытием кораблей Его Величества пытаются прорваться в Англию, чтобы доставить тебе еду? Всего лишь в сотне миль отсюда армия, наша британская армия пытается вырваться из капкана, который поставили старые говнюки вроде тебя? Ты просто не понимаешь, что говоришь с человеком, который только что прибыл оттуда. За несколько дней он видел больше, чем ты за всю свою жизнь. А ты только и мечтаешь сидеть здесь в полной безопасности и слушать новости».

Произнеся эту необычайно длинную речь, я полностью выдохся и уже не мог ничего добавить. Поэтому я неприязненно глянул на старика и тихо закончил:

«Я думаю, сэр, что вы полное дерьмо».

Затем я вышел вон, но уже в дверях я все-таки услышал, как армейский офицер бормочет:

«Где же были ВВС в Дюнкерке?»

На следующий день я попрощался с Евой. Она думала, что видит меня в последний раз. Была масса слез, и я чувствовал себя неловко. Но поезд тронулся, и станционная платформа осталась позади.

Я был очень рад вернуться, так как для отпуска было не самое подходящее время. Противник вскоре будет всего в нескольких милях от наших берегов. Вероятно, в течение месяца он постарается высадиться в Англии. И в этом случае каждый должен исполнить свой долг. Когда мы проехали Грантхэм, я почувствовал себя совершенно счастливым.

Когда я прибыл, парни сидели в комнате отдыха. Некоторые выглядели ужасно усталыми, потому что они совершали вылеты три ночи подряд. Тем не менее, раздался обычный хор грубоватых приветствий, когда я вошел. Напряжение сказалось на всех. Джеку Киноху и сержанту Олласону явно не помешал бы недельный отдых. Но на кого мы могли сердиться? Наша работа бы за еще сравнительно легкой по сравнению с тем, что пришлось проделать морякам. С помощью добровольцев флот в течение недели сумел вывезти с побережья Франции большую часть нашей разбитой армии. А что говорить об истребительных эскадрильях ВВС метрополии, которые совершали по несколько вылетов в день, чтобы удержать воздушный зонтик над Ла-Маншем. Никто из них не спал. Лишь иногда они опрокидывали пару чашек кофе и успевали наспех перекусить, пока механики заправляли и перевооружали самолеты. А потом они снова поднимались в небо.

Внезапно я заметил, что отсутствуют два знакомых лица.

«Где Иен и Гринни?» — спросил я.

«Пропали без вести два дня назад», — ответил кто-то.

«Как?»

«Малая высота, Аахен».

«Черт! И как бедняга Делл приняла это?»

«Чертовски стойко. Адъютант сообщил ей».

«Бедный старый Иен».

«Да, не повезло».

«Да уж».

Внезапно ворвался Оскар.

«Слышал новости, Гиббо?» — спросил он. Он всегда был рад встретиться с кем-либо, вернувшимся из отпуска.

«Нет, ничего особого я не слышал. А что?»

«Черчилль выступал в палате общин. Он сказал, что мы спасли 335 000 человек. Я полагаю, что это очень хорошо, ведь раньше предполагалось, что удастся спасти не более 20 000».

Все заговорили разом.

«Что он думает о короле Леопольде?» — спросил Джекки.

«Думает, что он дрянь. Прямо этого Черчилль не сказал, но заявил, что мы дальше должны строить свои отношения с ним, исходя из того, что он капитулировал».

«Это может означать что угодно. У политиков свой язык».

«Да, но я все равно думаю, что к нему будут относиться плохо. Он обратился к нам с просьбой о помощи в самый последний момент. Если бы у него была хоть капля мозгов, то он сражался бы с нами с самого начала», — это был Тони.

«Армия говорит, что Королевские ВВС умыли руки под Дюнкерком. Что говорит по этому поводу Черчилль?» — спросил Олласон, меняя тему разговора.

«Он говорит, что так сложились обстоятельства. Парни Истребительного Командования вели жестокие бои в нескольких милях в стороне. Какие цели для германских бомбардировщиков могли оказаться привлекательнее кораблей в Дюнкерке? И я не знаю, что бы там творилось, если бы наши позволили им действовать спокойно».