Читать книгу - "Смерти смотрели в лицо - Виктор Васильевич Шутов"

на толчке штук 70 пробирок, обеспе-чил его сахаром и бертолетовой солью. Инженер наполнял пробирку кислотой, закрывал пробкой, клал в коробочку из-под сигарет, где была смесь. Кислота разъедала пробку, и пакет взрывался. Чем толще пробка, тем больше времени уходило на ее разъедание. Грицаенко написал инструкцию, заготовил пакетики, пробирки, пробки и все передал Чистяковой. Шведов, увидев их, пришел в восторг. Однако сожалел, что изобретение нельзя использовать для подрыва железнодорожного полотна. Часть пакетов принес, на Рутченково, рассказал Власову, как ими пользоваться, и тот нашел применение.

В железнодорожном тупике коксохимзавода немцы грузили в вагоны солдатское белье и постельные принадлежности. Их привозили на машинах со склада, устроенного во Дворце культуры. Вагоны через станцию Рутченково отправляли на фронт. На восстановлении коксовых печей работала Татько. Вечером она незаметно подбиралась к вагонам и клала пакеты в белье или под одеяла... Лишь один раз вагон вспыхнул, не доходя до станции Рутченково, остальные пожары произошли далеко от.города. Оккупантам и в голову не приходило, что диверсию совершают подпольщики Сталино.

В начале июля на Рутченково вспыхнули цистерны с бензином. Аввакумов видел черные клубы дыма и на следующий день спросил Чистякову:

— Моя кислота пользу приносит?

— Работает, как часы,— ответила Ирина Васильевна.

Вербонслю удалось несколько раз положить взрыв-пакеты в грузовики с обмундированием и оружием. По дороге они воспламенялись. Из кабины выскакивали немцы и бросались в укрытия.

Тем временем группа подпольщиков искала Слезовского, но он как в воду канул. Шведов в сердцах выругался: ушел, подлец, от возмездия.

От Марии Анатольевны и Смоленко по-прежнему не было вестей.

В городе стояла нестерпимая жара, солнце сжигало все живое на огородах. Голод косил детей и стариков. Подпольщики вели полуголодное существование. Деньги Кихтенко растаяли, как ледяшки в жаркий день. От реализации документов на проезд Тихонов передал Александру Антоновичу 31 тысячу рублей. На них немного купили продуктов. А одежды для освобожденных бойцов не хватало.

Семья Мельниковых старалась изо всех сил. Николай Семенович сошелся со станционными кладовщиками. Они продавали и давали в рассрочку обмундирование. Мельниковы перешивали его, перекрашивали, меняли на хлеб, продавали на толчке, отдавали освобожденным пленным. Они у Мельниковых отдыхали, получали питание и документы, которыми снабжали Нестеренко, Нина Шаповалова и Лида Матвиенко. Затем уходили в Славянск на явочную квартиру.

Недавно Мельниковых навестил Павел Шульга.

— По всем приметам, скоро произойдут большие события,— сказал он.— Возможно, больше не увидимся. А еще — хотел лично предупредить о трех товарищах. Сегодня они придут к вам. Нужные нашей армии люди. Передайте Нестеренко, чтобы документы сделал отменные.

Татьяна Аристарховна послала Нину за ним. К вечеру пришел с работы Николай Семенович и появились три незнакомых человека от Шульги. Их переодели, накормили. Двое, несмотря на истощение, сразу же пошли по врученному адресу в Славянск, а измученный и больной Олег Пискунов остался. Однако через три дня и он стал собираться в дорогу. Татьяна Аристарховна украдкой поглядывала на него. Среднего роста, со светлыми доверчивыми глазами и добродушным лицом, Олег напоминал ей сына, от которого с начала войны не было весточек. У нее все эти дни ныла душа. Не давал покоя арест Марии Анатольевны. С тревогою сказала Николаю Семеновичу:

— Теперь оружие держать дома опасно.

— Об опасности Саша предупредит,— ответил муж.

Однако Татьяна Аристарховна в его отсутствие попросила Олега помочь перепрятать винтовки из тайника под верандой. Пискунов выкопал одну яму возле летней кухни, а другую,— на дорожке, ведущей к туалету. В них положили завернутые в бумагу и тряпки винтовки и хорошо замаскировали. Динамит переложили в глиняные горшки и в бутыли. Горшки зарыли под кустами со стороны дома Колесниковой, а бутыли спустили в погреб и спрятали в песке.

Перед уходом к фронту Пискунов рассказал Татьяне Аристарховне о себе. Мать и брат его в Калинине. Учился в медицинском институте.

— Закончится война — стану врачом,— сказал он.— Здесь вы стали моей второй мамой, а Нина и Тоня — сестренками. Вы спасли мне жизнь, а такое никогда не забывается. Я сейчас напишу все-все маме, а вы потом переправите.

Писал он долго. Мельникова спрятала письмо в потайное место.

Шульга и Аксенов присылали новых и новых бойцов. Санитарка Тамара направляла пленных к Стояновским, там снабжали их документами и переправляли в Керменчик к Павлу Васильеву.

Тамара отодвигала шкаф в вестибюле и в назначенное время выводила узников. Их подготавливали и переодевали в рабочую одежду Быльченко, Сергеев и Авдонькин. Так случилось и на этот раз. Трое пленных перебрались из лазарета в поликлинику, но вывести их на улицу Тамаре не удалось. Она спрятала бойцов в медицинских шкафах. Утром встретила санитарку Антонину Емельянову и приказала:

— Зайдешь в лабораторию, откроешь первый, четвертый и шестой шкафы. Там — пленные. Одному дашь ведро, другому — тряпку, третьему — метлу. Как только откроют поликлинику, смешаешься с толпой и выведешь их в посадку.

Женщина от неожиданности оторопела. Она готова помочь пленным, но не провоцирует ли ее Тамара? Антонина видела ее всего несколько раз и то издали. Опомнившись, она запротестовала. Тамара вытащила браунинг и твердо сказала:

— В нем пули для фашистов. А ты — наша.

Емельянова выполнила приказ. Вывела бойцов в посадку, и они ушли на явочную квартиру. Тамара пожала ей руку и тепло улыбнулась.

— Я сразу поверила тебе,— сказала она.— Будем работать вместе. Для меня ты — Галя. Запомни.

Вскоре Тамара снова обратилась к Емельяновой.

— Вот тебе ключ. Пойдешь в мою квартиру, на втором этаже направо. Там в шифоньере и под кроватью — пленные. Прежде чем вывести, тщательно осмотри лестницу.

Емельянова выполнила и этот приказ. Тамара познакомила ее с ездовым по прозвищу Рыжий, со шрамом через всю щеку. Он возил воду в лазарет. Галя часто передавала ему Тамарины записки для Волохова.

А кормить истощенных и раненых бойцов было нечем. Власов пожаловался Александру Антоновичу:

— Есть возможность достать горючее и смазку, но как вывезти и где реализовать?

— Я представлю тебя человеку, с ним обо всем и договоришься. Приходи завтра в сквер Павших коммунаров, в павильон,— сказал Шведов