Читать книгу - "Обратная сторона войны - Олег Казаринов"

«Дорогая Мокко, вырастай большой и здоровой. Твой папа отправляется в атаку на врагов. Когда ты вырастешь — ты все поймешь.

Лейтенант Умимуро Масахисо».

28 октября 1944 г., старшина Матсуо Исаоиз 701-й воздушной группы отправил письмо с Филиппин:

«Дорогие родители! Пожалуйста, поздравьте меня. Мне предоставлена прекрасная возможность умереть. Это мой последний день. Судьба нашего отечества зависит от решительной битвы в южных морях, где я опаду подобно цветкам сияющего белизной вишневого дерева.

Я (…) умру без следа вместе с моим командиром эскадрильи и другими товарищами, я желал бы родиться семь раз, чтобы каждый раз смеяться над врагом.

Сейчас я радуюсь шансу умереть, как мужчина! До глубины сердца я благодарен моим родителям, которые растили меня с постоянной молитвой и заботливой любовью. Я также благодарен моему командиру эскадрильи и вышестоящим офицерам, которые смотрели за мной, как если бы я был их собственным сыном, и хорошо готовили меня.

Спасибо вам, мои родители, за 23 года, в течение которых вы заботились обо мне и наставляли. Я надеюсь, что этот мой поступок хоть в какой-то незначительной мере отплатит вам за все, что вы сделали для меня. Вспоминайте по-хорошему обо мне и знайте, что ваш Исао погиб за нашу страну. Это мое последнее желание, и больше нет ничего, что бы я хотел.

Я вернусь как дух и с нетерпением жду вашего визита в храм Ясукуни. Пожалуйста, лучше заботьтесь о себе.

Как славен корпус специальных атак и его подразделение «Гиретсу», чьи бомбардировщики атакуют врага. Наша цель — спикировать на вражеский авианосец. Здесь находится кинооператор. Он снимает. Возможно, что вы сможете увидеть нас в выпуске новостей в театре.

Нас 16 воинов, управляющих бомбардировщиками. Пусть наша смерть будет так внезапна и чиста, как разбитый вдребезги кристалл.

Написано в Маниле накануне Нашего вылета».

Письмо Энсина Ямагути Терио из 12-й воздушной флотилии:

«…Меня выбрали совершенно неожиданно в подразделение специальных атак. И сегодня я отправляюсь к Окинаве. Если бы мне был отдан приказ совершить самоубийственный полет, то мое искреннее желание — достигнутьуспеха, выполняя свой последний долг. И даже сейчас, в таких обстоятельствах, я не перестаю восхищаться прекрасной Японией. Что это, моя слабость?.

Моя жизнь на службе не была наполнена сладкими воспоминаниями. Это жизнь в покорности, смирении и самоотречении, естественно, не комфортная. Не способный к служебной жизни, я могу лишь использовать тот шанс, который она не дает — умереть за свою страну…»

ещё одна запись в дневнике Окабе Хейити, сделанная 22 февраля 1945 г.:

«…Вылет планируется в течение следующих десяти дней, fl — человек, и надеюсь, что не буду ни святым, ни подлецом, ни дураком — просто человеком.

Как тот, кто провел жизнь в тоскливом стремлении к чему-то и в постоянных поисках, я умру с решительностью и надеждой, что моя жизнь послужит «человеческим документом». В мире, в котором я жил, было слишком много раздоров. Поэтому сообщество рационального человеческого сосуществования должно быть лучше обустроено…

Мыс радостью служим нации в этой жестокой борьбе. Мы будем таранить вражеские корабли, лелея надежду на то, что Я иония станет местом, где живут только любящие семьи, храбрые женщины и прекрасная дружба.

В чем сегодня долг? Сражаться.

В чем завтра долг? Победить.

В чем ежедневный долг? Умереть.

Мы умираем в битве без жалоб…

Если по странному стечению обстоятельств Япония вдруг выиграет эту войну (!) — это будет фатальным невезением для будущего нации. Было бы лучше пройти через настоящие тяжелые испытания, что только укрепит ее.

Подобно вишневому цвету

По весне

Пусть мы опадем,

Чистые и сверкающие».

Нет, японские «камикадзе» не были какими-то «азиатскими изуверами», какими они иногда кажутся нам. Да, они представляли чужую для нас культуру, незнакомую религию, иные обычаи и воспитание. Но они были просто людьми, которым ничто человеческое не чуждо, в том числе и страх перед смертью.

Были и фанатики.

«В общей массе летчиков-камикадзе выделялись так называемые китикай — «сумасшедшие», горевшие желанием поскорее совершить самоубийственную атаку, страдавшие манией самоубийства, исступленные фанатики. Их ряды НЕ БЫЛИ МНОГОЧИСЛЕННЫМИ (выделено мной. — O.K.). Тем не менее почти в каждом подразделении «специальных атак» можно было найти своего китикай. Ярким примером камикадзе-китикай может служить лейтенант Фудзии Хадзиме. Несколько раз он обращался к командованию с просьбой зачислить его в подразделение специальных атак. Однако всегда получал отказ, так как у него была семья и трое детей на иждивении. После очередного отказа командования Фудзии пребывал в подавленном состоянии. Тогда жена, видя переживания мужа, покончила с собой, утопившись вместе с маленькими детьми. Фудзии добился своего и стал камикадзе. Он погиб 28 марта 1945 года, накануне битвы за Окинаву, пытаясь поразить американский корабль».

Но совершенно неправильно было бы считать ВСЕХ японских смертников «какими-то роботами или исступленными фанатиками». Постоянное ожидание смерти было тяжким испытанием для них. Оно расшатывало нервы. Пилотов, пловцов и подводников не покидало чувство ужаса и отчаяния.

Психологическое напряжение и невроз приводили к тому, что они сами стремились поскорее броситься навстречу гибели и с нетерпением задавали командирам только один вопрос: «Когда?»

««Как это ни странно, но гнетущее чувство обреченности внешне у летчиков-камикадзе почти не проявлялось. (…) Поэтому внешне пилоты жили достаточно веселой жизнью. Будучи в увольнениях, они посещали близлежащие города с их гейшами и питейными заведениями. Это было естественно: они старались не отказывать себе ни в чем и таким отношением к жизни достигали эмоциональной разрядки, хотя бы на время снижая бремя обреченности».

Несмотря на различные обряды и привилегии боевой дух обреченных на смерть воинов постоянно падал. Многие Предавались пьянству и разврату, покидая свои базы безо всякого разрешения. Они знали, что война проиграна, и не хотели умирать напрасно. Среди смертников выделилась даже особая группа, получившая название «сукейбей» — сладострастники. Их укоряли в том, что они не спешат ринуться в последний полет и продолжают жить в комфорте, постоянно посещая бордели.

Известен случай, когда «камикадзе», которого заставили вылететь в самоубийственную атаку, в отчаянии и гневе таранил собственный командный пункт.

Эта глава была бы неполной без упоминания о «смертничестве» среди англо-американцев. Обидно, что их приходится ставить на последнее место, даже после итальянцев, однако это ещё раз подчеркивает принятое у нас пренебрежительное отношение к «изнеженным» союзникам, проявляющееся із почти полном отсутствии информации о примерах самопожертвования их солдат. Как о фашистах.