Читать книгу - "Украинский легион - Сергей Чуев"

Украинским офицерам достались всего три командирских поста:

• командир 3-го батальона 29-го полка — Михаил Бригидер,

• командир 1-го батальона 29-го полка — штурмбаннфюрер СС Евген Побигущий,

• командир дивизиона тяжелой артиллерии — Николай Палиенко.

Особое место среди офицеров дивизии занимал гауптштурмфюрер СС Дмитро Палиев. Он выполнял обязанности офицера связи с «великим тактом, терпением и мастерством». Учитывая непростой характер Фрайтага Палиеву можно было бы посочувствовать.

Большинство украинских офицеров служило ранее в Австро-Венгерской армии, УГА, некоторые — в Русской Императорской армии, затем в Армии УНР. Лишь некоторые из них имели современную войсковую подготовку, полученную на службе в Польской либо Советской армиях, но таких было меньшинство. Бывшие офицеры Советской и Польской армий были молоды, энергичны, представляли себе, что значит современный бой. Большинство «стариков» из бывших «австро-венгров», «петлюровцев» из-за своего возраста и ранений полноценную службу нести не могли, но рассчитывали найти в дивизии хорошее местечко.

Взаимоотношения между украинскими офицерами и их немецкими сослуживцами оставляли желать лучшего. Украинцы были низведены в дивизии до уровня людей «2-го класса». Особенно обострились отношения, когда произошла смена командиров полков. О появлении некоего немецкого полковника в расположении своего 29-го полка Е. Побигущий узнал от прибежавших из расположения украинских офицеров. Прибыв на место, Побигущий увидел, что немец-штандартенфюрер ходит и знакомится с расположением полка. Позднее штандартенфюрер СС Деерн уведомил украинского офицера, что в соответствии с приказом командира дивизии он командует полком. Об уведомлении прежнего комполка о его смене новым офицером не было даже речи. В Югославии во время боя партизанами было уничтожено отделение солдат дивизии. Унтер-штурмфюрер СС Трач в боевой обстановке попытался доложить командиру 30-го полка Форстройтеру о ситуации, однако комполка даже не стал слушать подчиненного и умчался от него в автомобиле. Все присутствовавшие при этом остолбенели. Командир полка не принял рапорт только потому, что испугался боевой обстановки. Среди немцев были и те, которых украинцы полюбили. Таковым был штандартенфюрер СС Карл Вильднер.

Некоторые из немецких офицеров рассматривали дивизию не только как родной дом, но и как возможность здесь заработать. Бывший дивизионник Павло Грицак, переживший трагедию под Бродами и советский плен, не жалея сочных красок, рисовал образы немецких офицеров:

«…наш дивизионный шеф канцелярии Валь сказал: «… будете на фронте, то перед вами будут советские пулеметы, а за вами — наши». Этот Валь — тот еще был типчик. Активный эсэсманн с 1939 года, чрезвычайно хитрый человек, классный организатор, на гражданке — бюрократ из торговли, что не мешало ему выдавать себя за студента-медика, участник «Остфронта». Был он страшным мегаломаном, разжалованным за жестокость (хотя говорил, что его исключили из офицерской школы за «вольнодумство»), креатурой Кюстера, который забрал его к себе, зная его организаторские способности. Он действительно поставил штабную работу на высоту. За это Кюстер сделал его, невзирая на разжалование и сопротивление штаба дивизии, унтершарфюрером.

Близ этого человека стояли другие «господа». Это офицеры снабжения Маних и Янсен. Эти люди смотрели на дивизию как на источник своих доходов и свои теории систематично претворяли в практику. Они вечно ссорились с Валем при дележке добытого, а сколько они украли наших продуктов, этого никто не знает. Особняком стоял симпатичный «фейерверкер» Францишек Прохазка, чех из Брно, которого тяжкая доля загнала в Галицкую дивизию. Он был врагом эсэсманов. От немцев терпел издевки.

Все они, эти Шефферы, Визе, Энгели, Пичонки и как они там звались, — рвань. Для этого «союза» варили специальные обеды. Продукты для него брали только за счет солдат, а украинские унтера, что целый день изводили себя на тяжкой службе, ели кипяченую воду с капустой. В процессе комплектования кадров прислали нам еще двух немецких уштуфов — Блома и Фридрихса. Первый — классический тип надменного немца, приятель Эмхена, которого превосходил по интеллигентности и ростом почти вдвое, славился тем, что ценил войсковое умение и был справедливым. Занимал должность коменданта легкой 20-мм батареи, жил с солдатами неплохо, пока не истоптал тризуб, который хлопцы выложили из камней около барака. С этого часа отношения ухудшились. Другой — Фридрихе, очень молоденький, нелюбимый большинством немцев, которые видели в нем карьериста, партийца. Специально враждебного отношения к нам ему нельзя было бы предъявить. Так, немец как немец».

Унтер-офицерских украинских кадров в дивизии не было. Лишь некоторые имели польский и современный советский опыт.

Немецкий «раменперсонал» направлялся в украинскую дивизию по остаточному принципу. Отличие составляли лишь артиллеристы — артиллерийская инспекция направляла в дивизию настоящих мастеров своего дела. Немецкие офицеры и унтер-офицеры относились к украинцам не как к унтерменшам, но понять настроя украинских добровольцев не могли и не желали. По свидетельству немецкого персонала унтер-офицеры были молоды и не имели большого опыта и знания людской психологии. Некоторые из них не гнушались воровства и пьянства. Из-за отсутствия взаимопонимания между украинцами и немцами неоднократно вспыхивали конфликты. Здесь в дело вступал 3-й отдел штаба дивизии (военно-полевой суд). Его начальником был справедливый и опытный немец-офицер, однако и он был вынужден исполнять многочисленные излишне суровые приказы Фрайтага.

Проблемой для украинцев было и отношение к ним со стороны командира запасного батальона дивизии штурмбаннфюрера СС Кляйнова. Фрайтаг считал его прекрасным организатором, умеющим наладить различные курсы обучения. Все жалобы на Кляйнова он складывал отдельно и никогда их не рассматривал. Впоследствии Кляйнов, собрав батальон после Бродской битвы, орал на подчиненных и устроил стрельбу из пистолета поверх голов всего батальона. До самой смены его в батальоне не было даже единого учебного плана.

Взаимоотношения между немцами и украинцами отягощала еще и языковая проблема. Командным языком в дивизии был немецкий. Многие украинские офицеры старшего возраста, как и унтеры, достаточно владели немецким, но большинство солдат его не ведали. В период обучения и формирования дивизии солдаты были вынуждены прилагать усилия к изучению языка. Большие сложности из-за языковой проблемы имел дивизионный отдел связи, укомплектованный преимущественно украинцами, которые могли свободно говорить по-немецки. В этих условиях было бы правильным принять в дивизии за командный язык украинский. Это было бы реальным при достаточном количестве образованных немецких офицеров и унтеров.

22 января 1944 года в дивизию был включен личный состав 204-го украинского шума-батальона. Весной 1944 года в дивизию были «возвращены» 4-й и 5-й полицейские полки, а впоследствии 6-й, 7-й и 8-й. Включение этих полков в дивизию стало возможным лишь после упорной борьбы за них, которую вели губернатор Вехтер, члены УЦК и сам личный состав этих полков. Большинство офицеров и унтеров из этих полков не отвечало требованиям, предъявляемым к личному составу войск СС. Ряд офицеров был из числа фольксдойче уроженцами Словакии, и их позднее также включили в состав дивизии как наиболее пригодных и знакомых с украинскими солдатами.