Читать книгу - "Смерти смотрели в лицо - Виктор Васильевич Шутов"

Председатель управы слушал и думал, как с ней сойтись поближе.

— Патент? — проговорил он задумчиво.— Патент... И что мне делать с вами, госпожа Негородова? Это целая проблема.

— Ну, не скупитесь, Андрей Андреевич,— сказала она томно.— Я в долгу не останусь.

Он подошел к ней и взял за руку.

— А вдруг кто-нибудь зайдет? — лукаво спросила Негородова.

Они поняли друг друга.

— Где? — прошептал Эйхман.

— Дома у меня нельзя. Квартира тесная, да и мать. У моей подруги,— ответила Негородова и поднялась со стула.— Взгляните в окно. Напротив семьдесят седьмой дом, первая квартира... Вечером жду,— проговорила она.

Они встречались каждую неделю. Однажды Эйхман взял с собою Вибе.

— Есть одна свободная бабенка,— сказал он.— Может, придется по вкусу.

Вибе не мог отказать своему шефу. Познакомился с Негородовой, ибо знал, что бургомистр непременно сделает ее агентом. Перекинувшись несколькими словами с хозяйкой и Клавдией Наумовной, он покинул их.

Абрам Яковлевич не ошибся: вскоре Эйхман дал указание найти Негородовой квартиру, и таковую ей предоставили на Восьмой линии. Эйхман пригласил к новой любовнице Графа.

После попоек он приходил в городскую управу позже обычного, держался уверенно, но помятое и чуть бледное лицо выдавало его. Поручал Вибе принимать всех посетителей, кроме Норушата и Графа. А секретарю управы очень хотелось знать, о чем беседуют с Эйх-маном фактические хозяева города.

По ночам он мысленно перетасовывал известные ему фамилии/и факты, расставлял по полочкам и пытался предугадать, куда будут направлены агенты. Что затевается в городе и почему к Сталино проявляют особый интерес в Берлине?

Месяца два назад в город по разрешению Эриха Коха приехали представители националистического центра армян. Вибе проверял у них визы. В Сталино проживало двести семей армян. Приезжие совещались в здании радиоузла. Почему именно там? Вибе на правах секретаря управы посетил радиоузел. Его встретил средних лет армянин, невысокого роста, с пронзительными глазами.

— Аветис Сурментьян,— представился он.— Чем могу быть полезен?

— Интересуюсь вашим хозяйством,— ответил Абрам Яковлевич.— Говорят, вы из ничего оборудовали радиоцентр.

— Ну не совсем так,— усмехаясь, проговорил Сурментьян.— Я кое-что сохранил от большевиков. Мне приказали взорвать аппаратуру. Но я здесь, и она тоже... Хотите взглянуть?

Гость не отказался. Сурментьян привел его в аппаратную, где стояли два щита с мигающими лампочками; откуда-то сбоку доносилась тихая музыка. На стуле сидел парень с проводами в руках.

— Я инженер-радист,— сказал Сурментьян.— Пришлось, конечно, повозиться. Теперь город слушает Берлин.

— Похвально. Вы заслужили награду, господин Сурментьян.

— Наградой для меня и моих сородичей будет освобождение Армении от большевиков, господин Вибе,— патетически произнес Сурментьян.— Мы ждем этого часа. Войска фюрера уже на пути к Кавказу.

— Простите,— перебил секретарь управы.— Ждать всегда легче, нежели идти с боями и проливать кровь.

— Совсем не так,— проговорил инженер.— Мы не сидим. Мой брат служит в немецкой контрразведке. У него — четыре награды.

— О! Простите, простите, Авётис. Так, кажется, ваше имя?

— Аветис Артакович.

— Теперь я понимаю, зачем приезжали ваши сородичи из Берлина.

— А вы знаете и об этом? — удивленно спросил Сурментьян.

— Проверял их визы. Издалека случайно не приезжают.

— Вы правы. Нам нужно объединиться. Создается правительство свободной Армении. Мой брат назначен военным министром, а мне предложен пост министра культуры.

Через некоторое время Вибе узнал, что в город прилетел из Парижа представитель дашнаков, генерал Дро. Его принял Норушат. Дро ездил по лагерям военнопленных и отбирал армян для добровольческого батальона. Сопровождавшие его два человека провели совещание в закусочной Азнаурова.

Абрам Яковлевич все брал на заметку. Необходимо быть начеку и не упустить развития дальнейших событий. Он стал навещать закусочную Азнаурова, не раз видел, как к ней подъезжал грузовик. С него сгружали колбасу и консервы, а часть ящиков машина увозила в сторону Студенческого городка.

— Спасибо Аветису Дртаковичу,— говорил хозяин кафе.— Помогает.

Вскоре Вибе установил содержимое ящиков: автоматы, диски и гранаты. Их прятали в четырехэтажном доме, где хранились различные химикалии «сельхоз-команды»...

Неспокойно на душе у секретаря городской управы. Поползли слухи об эвакуации учреждений. Под госпитали требовалось все больше и больше зданий. А тут еще прибывает японский генерал. Ему приготовь укромное местечко. А что ему здесь нужно? В такое время...

— По высшим соображениям,— ответил Эйхман.

Весть была неожиданной, но японский генерал не делал погоды в городе, тем более на фронте. Поступили более важные сведения. Самое большое здание на Почтовом проспекте заняла прибывшая из станицы Морозовской тайная полевая полиция — ГФП 721.

Потом появился в городской управе человек, который сразу предъявил особые права на внимание к нему. Не снимая пальто с каракулевым воротником, мужчина средних лет с отменной выправкой зашел в кабинет бургомистра. Щелкнув каблуками, доложил:

— Честь имею представиться — Борис Петрович. Снял серую папаху, расстегнул пальто и протянул вышедшему навстречу Эйхману широкую руку. Встряхнув головой, отбросил назад прядь белокурых волос. Оценивающим взглядом окинул бургомистра.

— Как же, как же,— заговорил Эйхман.— Я вас жду. Мне звонили.

— И я наслышан о вас,— отозвался гость.— Вы рекомендованы как человек дела, преданный нашим интересам.

— Это похвала или аванс на будущее?

— И то и другое. Нам придется работать в тесном контакте.

— Рад стараться.

— Мне нужны конспиративные квартиры. С двумя выходами и надежными хозяевами. Это для начала. Об остальном будем договариваться по мере надобности. Связь через моего заместителя зондерфюрера Зиберта. А квартиры я хотел бы посмотреть лично.

- Могу предложить на Восьмой линии у господина Эберли. Он директор электроподстанции города. Шикарный особняк.

— Мои люди будут носить ему электролампочки? — жестко спросил Борис Петрович.

— Я вас понял,— спохватился Эйхман.— Есть одна дама. Портниха.

— Это уже что-то.

— Клавдия Наумовна Негородова,—