Читать книгу - "Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин"

военного атташе в Швеции, причём не менее 50 % информации, по оценке отдела атташе ОКХ от 10 августа 1942 г., приходилось на польские источники. Военный атташе в Хельсинки полковник Оноути Хироси неоднократно делился со своим немецким коллегой полковником Хорстом Кичманом данными о численности и вооружении войск ДВФ и ЗабФ, поставках американской авиационной техники через Аляску и Камчатку, морских перевозках военных материалов из США во Владивосток и Архангельск, состоянии резервов Красной армии и военно-политической обстановке в Советском Союзе. Как минимум одно сообщение Оноути от 23 февраля 1943 г. о переброске 30 стрелковых дивизий, танковых и авиационных частей из-под Сталинграда на запад и северо-запад СССР для организации наступления в полосе групп армий «Центр» и «Север» было включено отделом «Иностранные армии – Восток» в перечень важнейших донесений о ситуации на советско-германском фронте[772].

Аналогичным образом в нарушение советско-японского пакта о нейтралитете военная разведка Японии обменивалась сведениями по СССР с союзниками Германии Финляндией и Венгрией. Развивая предвоенные договорённости, 6 августа 1941 г. военный атташе в Хельсинки полковник Оноути Хироси запросил у заместителя начальника Генштаба санкцию на передачу финнам информации о советских войсках на Дальнем Востоке, «особенно о дислоцированных на советско-маньчжурской границе», и позднее получил на это согласие. Кроме того, в феврале 1942 – январе 1944 г. военный атташе в Швеции генерал-майор Онодэра Макото регулярно обменивался сведениями о СССР с сотрудником 2-го отдела ГШ Венгрии под прикрытием должности помощника военного атташе в Стокгольме майором Золтаном Ваги и финским военным атташе полковником Мартином Казимиром Стевеном[773].

Следует, однако, отметить, что качество информации японской военной разведки вызывало нарекания у немцев, о чём, в частности, в июне 1945 г. заявил на допросе сотрудникам советской контрразведки А. Йодль: «По вопросу группировки Красной армии на Дальневосточном театре мы получали данные от японского Генштаба, причём они не всегда были достаточно достоверны».

Не ограничиваясь только информационным обменом, органы военной разведки Японии и Германии попытались наладить совместную агентурно-диверсионную деятельность на территории СССР и приграничных с ним стран. Инициатива принадлежала японцам: 4 июля 1941 г. глава резидентуры связи в Берлине полковник Ямамото Хаяси заявил начальнику 2-го отдела абвера полковнику Эрвину фон Лахузену о том, что «Генеральный штаб Японии уполномочил меня уведомить о готовности проводить диверсионные операции против СССР на Дальнем Востоке, особенно из Монголии и Маньчжурии, и в первую очередь против районов, примыкающих к озеру Байкал»[774].

Хотя до проведения совместных диверсий в советском тылу дело так и не дошло ввиду приостановки японским правительством в сентябре 1941 г. реализации плана «Кантокуэн», военная разведка Японии оказала практическую помощь резиденту СД в Тегеране Францу Майеру, оставшемуся на нелегальном положении в Иране после его оккупации СССР и Великобританией в августе 1941 г. и получавшему до апреля 1942 г. через японского военного атташе деньги, оружие и средства для радиосвязи. Кроме того, в японской дипмиссии в Тегеране был установлен радиопередатчик для прямой связи с Берлином, который обслуживал специально подготовленный абвером японский радист[775].

Полное представление о характере японо-германского разведывательного сотрудничества против СССР даёт докладная записка начальника 2-го отдела абвера полковника Э. фон Лахузена в ОКВ от 10 апреля 1942 г. о совместной работе с резидентурой Ямамото Хаяси. Из неё следует, что немцы использовали японские курьерские связи для переброски диверсионных и пропагандистских материалов через Турцию на Кавказ, забрасывали туда с помощью японцев агентуру, контролировали через них созданную в Иране для захвата бакинских нефтепромыслов организацию азербайджанцев, привлекали офицеров японской разведки к инспекции специальных подразделений абвера, сформированных из советских военнопленных кавказских национальностей, которые планировалось задействовать в операциях по охране нефтеносных районов и проведению диверсий на Кавказе[776].

И действительно, в конце 1941 – начале 1942 г. военный атташе в Турции полковник Татэиси Хорё активно работал над организацией разведывательной деятельности на советском Кавказе, включая заброску туда совместно с немцами 200 агентов. Однако эта работа закончилась провалом, так как связник Татэиси Ш.Н. Беришвили оказался агентом НКВД СССР «Омери»[777].

Прямым следствием присоединения Японии к фашистскому блоку в период Великой Отечественной войны стало создание беспрецедентного по своим масштабам японо-германофинско-венгерского альянса, организованного специально для взлома шифропереписки СССР и его союзников.

Эта деятельность велась с позиций Европы под руководством развёрнутой в Венгрии резидентуры 18-го отделения Ставки, которую в августе 1940 г. возглавил один из ведущих специалистов по советским шифрам майор Сакураи Синта. Выбор Будапешта в качестве центра японской дешифровальной работы был не случаен – приказом начальника 2-го отдела ГШ Венгрии полковника Иштвана Уйсаси Сакураи получил допуск ко всем материалам венгерской радиоразведки по СССР. Начальник дешифровального отделения полковник Штефан фон Петриковиц систематически передавал ему перехваченную шифропереписку Красной армии, советские кодовые книги, учебные и справочные пособия по организации службы радиоперехвата и криптоанализа в венгерской армии, знакомил с её практической деятельностью. Благодаря венграм в декабре 1941 г. Сакураи направил в Токио описание советского 5-значного шифра «011-А», а через год – 4-значного «024-Б». Для оперативной передачи развединформации ещё в начале 1941 г. начальник службы радиосвязи венгерского ГШ подполковник Людвиг витез Холлош помог Сакураи закупить комплектующие к передатчику и разместить телеграфистов, а позднее оборудовать на своей квартире радиоузел. В феврале 1942 г. в Будапешт из Берлина прибыл бывший начальник 18-го отделения полковник Хаяси Тахэй, который возглавил дешифровальную резидентуру, а в ноябре того же года стал военным атташе[778].

В отличие от Венгрии Германия первоначально не охотно шла на сотрудничество с японскими криптоаналитиками, считая их недостаточно подготовленными, однако после прибытия 17 июня 1941 г. в Берлин полковника Хаяси Тахэй начальник шифровального отдела ОКВ полковник Зигфрид Кемпф с санкции своего руководства заключил с ним соглашение о совместной работе над советскими шифрами[779]. Японцами было спланировано образование в Берлине специальной дешифровальной резидентуры в составе переводчика английского языка 18-го отделения Сэкимото Тацуо и переводчика русского языка СИУ Квантунской армии Такахаси Тадаси, однако в связи с началом советско-германской войны прибыть в Германию они не смогли, поэтому с немцами продолжал контактировать только полковник Хаяси Тахэй.

В обмен на информацию о дальневосточной группировке советских войск, копии американских и британских шифров немцы на протяжении всей войны передавали японцам криптографические материалы Красной армии и армий стран антигитлеровской коалиции. Так, в сентябре 1941 г. военный атташе Бандзай Итиро проинформировал Генштаб о советской кодовой книге 4-значного «ОЦКК-7», применявшегося с июля 1941 по март 1942 г. в тыловых и учебных частях, а в июне 1942 г. несколькими телеграммами сообщил содержание 5-значных советских шифров «011-А» и «023-А», последовательно действовавших в звене «Ставка – бригада» Красной армии. В конце того же года в Токио было отправлено