Читать книгу - "Здравствуй, ГРУ. Как война делает разведчиков - Максим Афанасьевич Волошин"

и снова загремит канонада… И это неудивительно. Герои всегда остаются жить в наших сердцах, они бессмертны.

В Порт-Артуре

Неоднократно посещал я и кладбище русских воинов, павших при обороне крепости. Как сейчас, вижу мраморный памятник, окруженный каменными крестами. Возле него всегда можно было застать советских воинов. Они приходили поодиночке, небольшими группами, целыми подразделениями. Приходили, возлагали венки, букеты цветов и в скорбном молчании стояли над братскими могилами.

А жизнь между тем шла своим чередом. И вот уж в Порт-Артурскую базу прибыли корабли Тихоокеанского флота. Их встретили орудийным салютом. На Золотой горе взвился советский Военно-морской флаг. Контр-адмирал В.А. Ципанович, возглавлявший отряд, пригласил на флагманский корабль командующего 39‑й армией генерал-полковника И.И. Людникова, группу генералов.

Приход советских кораблей в Порт-Артур вылился в большой праздник. Множество солдат, сержантов и офицеров, едва только отзвучали залпы салюта, устремились на берег моря. А от кораблей, стоявших на рейде, одна за другой отваливали шлюпки. У причалов каждую из них встречали восторженными возгласами. Тут же завязывались знакомства, встречались земляки.

Улицы и площади города заполнили принарядившиеся китайцы. Повсюду слышались звуки баянов, гармошек. То в одной стороне, то в другой вспыхивали веселые, задорные песни.

Но вернемся, однако, к делам комендатуры. На другой день здесь снова шел прием посетителей. Кого-то интересовало, можно ли открыть ресторан. Кто-то собирался поехать в соседний город к родственникам и спрашивал, какие документы для этого нужно оформить. Приходили, чтобы узнать, будут ли работать школы и правда ли, что в них будут учить русскому языку. Запомнился посетитель, который настойчиво добивался разрешения на открытие публичного дома и никак не мог понять, почему мы против.

Случалось решать проблемы и иного рода. Однажды, это было в середине сентября, на прием пришел владелец магазина и пожаловался, что ночью неизвестные взломали замок, похитили наручные и карманные часы, хранившиеся в кладовой. Он просил разыскать воров.

Я хотел было объяснить ему, что подобные дела не входят в компетенцию советской военной комендатуры. В ее составе не было агентов уголовного розыска, которые могли бы заняться следствием. Однако вовремя спохватился: такой ответ может привести к нежелательным последствиям. Не исключено, что владелец магазина сделает вывод: кражу совершили русские, поэтому они и отказываются искать преступников. Ему ничего не стоило пустить такой слух по городу.

Я не обнадеживал торговца, но заверил его, что все, зависящее от нас, мы сделаем. Но что именно? Я сам еще толком не представлял.

Стало известно, что в японской полиции, в период пребывания оккупантов в Маньчжурии, служили и китайцы. Переводчик, работавший в комендатуре, с большим трудом разыскал одного из них и привел ко мне. Я коротко изложил ему суть нашей просьбы.

— Понимаю, — ответил он. — Я действительно занимался расследованием уголовных дел. Постараюсь вам помочь.

Не знаю, каким образом он действовал, но только через несколько дней в комендатуре появились два молодых китайца, которые, дрожа от страха, признались, что часы взяты ими. И они указали место, где было спрятано краденое. А спустя час владелец магазина горячо благодарил меня.

Итак, инцидент исчерпан. Но что делать с ворами? Как я упоминал, ни полиции, ни судов в Порт-Артуре еще не существовало. Посоветовавшись с товарищами, я распорядился посадить жуликов на несколько дней в подвал здания, которое занимала комендатура. Дня через три переводчик доложил мне, что китайцы просят о встрече со мной.

— Что там у них? Быть может, кормят плохо или еще что-нибудь? — забеспокоился я, понимая, что с юридической точки зрения содержание жуликов под арестом не совсем законно.

— Да нет, все в порядке. Думаю, что каяться будут.

Так оно и оказалось. Едва войдя в кабинет, китайцы заговорили быстро-быстро, перебивая друг друга. Переводчик не успевал повторять по-русски длинные, витиеватые фразы. Однако смысл их я понял: «Мы уважаем русских, больше красть не будем. Русские — не японцы. Если русский полковник поверит, мы никогда не подведем его».

— Есть ли в городе люди, которые занимаются таким же промыслом? — спросил я.

Юноши переглянулись, прежде чем ответить. Потом один из них, по-видимому старший, утвердительно кивнул головой. И тут же торопливо заговорил.

— Он объясняет, — пересказал переводчик, — что при японцах китайцы вынуждены были воровать. Иначе можно было умереть с голода. Но русские — другие люди. При них будет другая жизнь.

— Передайте, что мы отпустим их. Но пусть скажут своим «коллегам», что впредь воровство будет строго наказываться.

Китайцы, выслушав переводчика, начали рассыпаться в благодарностях и заверениях, что ни одного случая воровства в Порт-Артуре, пока они живы, не будет. Они, дескать, сами о том позаботятся. Когда я рассказал об этой истории генералу В.Р. Бойко, с которым мы довольно часто встречались, обсуждая текущие дела комендатуры, он смеялся до слез.

В те дни мне нечасто удавалось бывать в разведотделе штаба армии. Но дружба по-прежнему связывала нас, фронтовиков-разведчиков, нерушимыми узами.

Особенно остро я почувствовал, как дороги мне эти люди, когда пришло время расставаться — меня зачислили слушателем Академии Генерального штаба имени К.Е. Ворошилова. Я едва успевал отвечать на телефонные звонки из полков и дивизий. В трубке неизменно звучало: «Всего вам доброго… Успехов в учебе, в службе, в жизни». А в канун отъезда разведчики собрались за обеденным столом. И я не мог оторвать взгляда от родных лиц. Свидимся ли когда-нибудь еще?

Под вечер отправился на берег моря. Хотелось попрощаться и с ним. Тихое, ласковое, оно плескалось у самых ног, уходя в серую даль, за горизонт. Справа неслась знакомая еще с юности песня. Солдаты, устроившись на прибрежных камнях, тихо и задумчиво напевали под баян:

Разгромили атаманов, разогнали воевод

И на Тихом океане свой закончили поход…

Не желая мешать им, я намеревался было повернуть обратно. Но лицо одного из них, того, что был с баяном, показалось знакомым. Где же видел его? И тут мне вспомнилась погрузочная площадка под Кенигсбергом, пожилой солдат, перебиравший кнопки баяна. Присмотрелся — он! Правильно говорят, гора с горой никогда не сходится, а человек с человеком…

— А я вас помню, товарищ полковник, — тихо молвил баянист, когда я подошел и присел рядом. — У эшелона вы тогда подходили ко мне.

— И я не забыл. Значит, жив-здоров? Рад за тебя. С баяном так и не расстаешься? Что ж, это память о друге.

— Разве же можно забыть тех, кто не вернулся домой?! — задумчиво проговорил солдат. — Память о них всегда жива будет!

Примечания