Читать книгу - "Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин"

На другой день к вечеру вернулся Деев и привел только одного Корсака.

— А где же Котля? — спросил Гудков.

— Товарищ комбриг, Котлю мы нашли в одной деревне под Толочином, там он сидел с полицаями и пил самогонку. Одного полицая мы тут же застрелили, а Котлю арестовали. По дороге к лагерю он пытался бежать, мы его подстрелили в ногу и посадили на лошадь. И, будучи раненным, он пытался еще раз бежать от нас верхом на коне. Во время погони он был убит.

— Как же так, Деев, нужно было привести его живым!

— Сплоховали, товарищ комбриг, — виновато заявил Деев.

— Ну, черт с ним. Туда ему и дорога!

Во время следствия установлено, что Корсак с Котлей были связаны с полицией, передавали туда сведения о бригаде и ее боевых операциях. Было также установлено, что поездка комбрига Гудкова с другими партизанами на свадьбу в Прусиничи была специально подстроена Корсаком и Котлей. Засада полиции в Прусиничах не была случайностью, а была их делом. Корсак также признался, что во время разработки операции нападения на Обольцы он тайно подслушивал разговор между Гудковым, Агапоненко и Руколем, который происходил в палатке комбрига, и решил сообщить об этом в Обольцы. Но Котли не было рядом, и он это сделал через одного из партизан, у которого есть родственник — дядя, живущий в Обольцах, и этот дядя брат Оболицкого бургомистра. Это ему удалось сделать. Корсак занимался мародерством, изнасилованием девушек и т. д. Во время допроса вел себя вызывающе, нахально и под силой улик признался во всем.

— Очень сожалею, что мне не удалось в свое время убить Гудкова, — заявил он на допросе.

После тщательно проведенного следствия Захаревичем по делу Корсака комбриг подписал приговор. Он был приговорен как предатель и изменник Родины, а также за многочисленные случаи мародерства и изнасилование девушек к высшей мере наказания — расстрелу.

В первых числах июня 1943 года было приказано всем отрядам бригады построиться на лесной поляне, находящейся недалеко от нашего лагеря. Было яркое солнечное утро. Молодая, еще совсем зеленая трава с яркими полевыми цветами и медовым запахом встретила нас на этой поляне. Построившись, мы ждали, что нам скажут по поводу преступления Корсака. Под усиленным конвоем автоматчиков с левого фланга нашего строя на середину привели Корсака. Он стоял перед строем, сильно похудевший, обросший бородой и бледный. Вышел комбриг Гудков и начал читать сначала следственное заключение, а потом приговор. По окончании чтения приговора он громко произнес:

— Приказываю Финогееву Ивану Григорьевичу привести приговор в исполнение.

Прогремела автоматная очередь, и вдруг среди наступившей в строю тишины, слабо вскрикнув, навзничь в обмороке упала девушка. Это была Мария Короткевич, которая очень любила Корсака и была его женой. Наш строй сразу сломался. Женщины и девушки подбежали к Маше и стали приводить ее в сознание. У меня в это время было скверное настроение. Я впервые присутствовал при расстреле предателя — изменника Родины. Мои мысли устремились к тем дням, когда он приезжал к нам, в лагерь разведчиков. Перед моим взором возник образ нахального Корсака, который просил у Агапоненко передать ему всех партизанских связных. Вот для чего они были ему нужны: чтобы предать наших связных и лишить нас связи с гарнизонами противника. Давно надо было разгадать замыслы этого предателя.

* * *

Налеты самолетов противника продолжались, поэтому штаб бригады решил рассредоточить отряды бригады по разным местам в лесу, чтобы было меньше потерь от этих налетов. Неожиданно, после теплых солнечных весенних дней, с запада все небо затянуло низкой сплошной облачностью и начал моросить дождь. Налеты авиации противника прекратились, и мы вздохнули свободно. Но в лесу стало сыро и как-то тоскливо. В эти дождливые дни в лагере находиться не хотелось, и Агапоненко со своими разведчиками все время был в разъездах. В одну из таких поездок он узнал у Александра Евсеенко, что в Толочине можно достать пишущую машинку.

— Погоди, — заявил Евсеенко, — у меня же есть знакомый работник в лесхозе. Может быть, через него мы и достанем пишущую машинку.

— Давай тогда съездим туда и вызовем нашу связную Нину Евсеенко. Пусть она сходит к твоему знакомому из лесхоза и даст ему задание достать нам машинку.

— Ладно, я этим делом сам займусь, а ты занимайся своими делами, — предложил он Николаю.

Евсеенко, его жена Лиза, Стась Подберезский и Василий Подоляцкий отправились к Толочину. Связная Нина Евсеенко, по заданию партизан, пошла разыскивать на станции Толочин живущего там в одном из домов, находящихся рядом со станцией, знакомого Евсеенко, работника лесхоза. Зайдя в дом, она сказала:

— Мне нужен Красинский Виктор Григорьевич.

— Это я. А что вам нужно от меня? — с опаской спросил Красинский.

— У меня к вам есть дело. Вы дома одни?

— Да, один.

— Я пришла к вам от партизан, а точнее, от Александра Евсеенко. Он мне сказал, что вы его знаете.

— Евсеенко Сашку знаю! — подтвердил он.

— Так вот, вам нужно сейчас пойти на окраину Толочина к Польскому кладбищу. Там вас будут ждать. Идемте, я вас провожу.

Написав жене записку, что он отлучился из дома часа на два по делам, Красинский ушел. На окраине города в доме сапожника произошла у него встреча с партизанами. Разговор был очень коротким. Александр Евсеенко сказал ему:

— Виктор Григорьевич, мы сейчас очень спешим, и нам надо уже уходить. Так вот, от партизанской бригады Гудкова вам будет такое задание: достать пишущую машинку, а также копировальную и писчую бумагу. Временем не ограничиваем, но будьте осторожны.

— Да, задание очень трудное, но постараюсь выполнить, — обещал он.

— Связь держите с нами через эту женщину, — показал он на Нину.

— Хорошо.

Партизаны ушли, а через несколько минут пошел к себе домой и Виктор. Долго он ломал себе голову, где же достать эту машинку.

* * *

В один из дождливых дней Гудков, Агапоненко и его разведчики возвращались в лагерь из поездки в сторону Взносного. Все они ехали верхом на конях. Только они переехали по мостику через речку Усвиж-Бук, как неожиданно на той стороне Бука, на опушке леса, увидели двух мужчин, сильно обросших бородами. Гудков, подъехав поближе, увидел, что они похожи на стариков, одетых в крестьянские куртки, подпоясанные веревками, за которыми были заткнуты топоры, как у дровосеков. У них был вид каких-то странных лесорубов, испуганно глядящих на подъехавших к ним вооруженных людей.

— Откуда вы, мужики? — спросил Гудков.

— Да мы вот здешние, из соседней деревни!

— А из какой деревни?

— Да вот с этой, — замялись они, видимо, не зная названия деревень вокруг Бука.

— Ну, как деревня-то называется? — продолжал допрашивать их Гудков. — Ну что, не знаете? Тогда рассказывайте, кто вы такие и откуда сюда пришли.