Читать книгу - "Бронекатера Сталинграда. Волга в огне - Владимир Першанин"

Непонятно, что происходит в Сталинграде. В сводках сообщается, что идут ожесточенные бои, немецкие войска несут большие потери. Перечисляется количество уничтоженных танков, самолетов, убитых фашистов, которые расшибают лбы о стойкое сопротивление наших отважных бойцов. И обязательно одна-другая героические статьи, в которые верится с трудом.

То отделение бронебойщиков своими непревзойденными ружьями расстреливают и поджигают целую танковую роту, а закончив это дело, берутся за автоматы и прибавляют к горящим танкам еще и пехотную роту. Ну и дают!

Не отстают и другие. То саперы что-то очень ценное взорвут, а разведчики забрасывают гранатами штаб и волокут упирающихся пузатых «языков». Ценные сведения добыли – всем по медали!

Маленький караван принял свой первый бой еще вчера в низовьях, едва покинув стоянку. Разведчик «Фокке-Вульф-189» спустился с высоты, откуда наблюдал за рекой. Наверное, хотел получше рассмотреть пока еще редкие бронекатера: что там русские придумали?

По фрицу открыли огонь все семь пулеметов и две «сорокапятки» с тральщика. Чья-то очередь даже чиркнула по массивному корпусу, высекая искры. Но «рама» лишь встряхнулась, сбросила две бомбы и пошла с ревом набирать высоту, унося от греха подальше три свои тонны и три драгоценные арийские жизни.

– Боевая ничья, – важно подвел итог кривоногий артиллерист носовой башни Вася Дергач, провожая мощную, но довольно тихоходную машину. – Мы стволы закоптили, а фрицы рыбы наглушили. Гля, какой сомина плывет, пуда на два!

– Помирать фашист полетел, – провожая раскрашенную в пятнистый гадючий цвет машину, ухмыльнулся Ковальчук. – Метко стреляем, ничего не скажешь.

– Что ж, у ней броня толще танковой? – наивно удивлялся помощник Ступникова Федя Агеев. – Кто-то ведь попал.

– Снова пальцем в одно место! Знаешь слово «рикошет»? – резвился Вася Дергач. – Да и угодили всего парой-тройкой пуль, а такую броню под прямым углом бить надо. И пушкари с тральщика тоже ушами хлопали. Уж ихним-то снарядом завалить фрица можно было.

Старшина первой статьи Дергач разболтался так потому, что его пушка с малым углом возвышения в бою не участвовала, а то бы он показал.

– Егор Кузьмич, может, сома подцепим? – не унимался бывший танкист. – На жареху всей команде хватит.

– Мину мы скорее подцепим, – буркнул Ковальчук. – До тебя не доходит, что идем строго по курсу?

– Куда уж ясней. Шаг влево, шаг вправо – стреляют без предупреждения. А я сомятину люблю. Жирная, без костей.

– Язык у тебя без костей.

– Ну, люблю поговорить. А что, лучше молчать, как на похоронах?

Потом стало не до сомятины. Мимо проплыл облепленный мазутом труп. Течение колыхало его, и плыл он как-то странно – на спине. Ноги в коленях были подогнуты, руки в локтях вздернуты, а черный рот на мазутном лице был широко раскрыт, словно мертвец чему-то удивлялся.

– Рот открыт, а вода не набирается, – прошептал наивный Федя Агеев. – Не тонет…

– Мазут нутро спалил, некуда воде попадать, – объяснил грамотный помощник механика Донцов Тимоха, по прозвищу Ушан.

Не слишком почетное прозвище ему присвоили по двум причинам. Донцов закончил техническое училище, неплохо разбирался в механизмах, чем любил похвастаться, и смотрел на остальных матросов несколько свысока.

Кроме того, Тимоха имел большие оттопыренные уши (которые прятал под замасленную инженерную фуражку) и прыщи на щеках. Он смазывал их машинным маслом, чтобы быстрее сошли, но это не помогало. Лишь получал замечания от боцмана:

– Опять морду не мыл.

– Он прыщи лечит, – встревали артиллеристы из кормовой башни, расположенной над моторным отсеком, оба смешливые и круглолицые, как близнецы. – Вот соберется с духом, переспит с бабой, и прыщи сразу исчезнут.

– Я уже переспал. И не раз, – соврал Тимоха.

Близнецы переглянулись и заржали. Вообще-то, артиллеристы Серега и Антон из кормовой башни не были братьями и даже родственниками, правда, жили в соседних селах. В учебке глянули друг на друга и удивились сходству – оба небольшого роста, широкоплечие, с круглыми лобастыми головами. Прямо Чук и Гек из знаменитого рассказа Аркадия Гайдара.

Серега и Антон читали мало, про Чука и Гека не слышали, но держались всегда вместе, были смешливые, но орудийную установку освоили неплохо и стреляли метко. Себя они называли так:

– Мы братовья. Кто не по делу полезет, сразу с двумя дело иметь будет.

Но это в них играли еще деревенские задиристые привычки. Команды катеров были небольшие, все жили дружно, а без подначек как обойтись? Скучно.

– Где же ты девку себе нашел? – подмигнув остальным, спросил близнец Серега, старший расчета.

– Где и все, – попытался отмахнуться Тимоха. – Трудно, что ли, бабу найти?

– Мне вот не везет с девками, а тебе раз плюнуть. Расскажи, интересно ведь. Наверное, в увольнении?

– Ну да, в увольнении, – тужился соврать поскладнее помощник механика. – На танцах познакомился.

– Небось пришел туда в своей командирской фуражке? На такую любая клюнет.

– Зачем в фуражке? Она для работы. В бескозырке.

– Жаль. Фуражка хоть и зачуханная, но солидно выглядит. Сразу видно, что командир.

Слово «зачуханная» Тимофею не понравилось. Он недовольно засопел, наладился было нырнуть в машинное отделение, но Серега и Антон в один голос заявили, что фуражка у него нормальная, а бескозырка еще лучше.

– Что дальше было? Любопытно ведь – у нас такого не случалось. В кусты, наверное, ее повел?

– А че, в кустах плохо, что ли? – насторожился Тимоха.

– Хорошо. Лучше некуда. Рассказывай дальше. Трусы она сама сымала или ты помог?

– Ну я, – начал было нескладно объяснять помощник. – А она…

Даже снял инженерскую фуражку, почесывая грязными пальцами затылок, но из трюма его позвал механик дядя Гриша Зотов, самый старший в команде по возрасту, имевший двух взрослых дочерей и не любивший всякие похабные разговоры.

– Тимоха, хватит прохлаждаться, лезь вниз. Я свежим воздухом дыхну.

Воздух и правда был свежий, слегка пахнущий водорослями и неповторимым речным духом. Вода отражала голубое небо с редкими облаками, а за песчаной отмелью ярко переливалась желтыми и оранжевыми цветами гряда осин.

– Красота… – потянулся механик Зотов Григорий Пантелеевич, серьезный и очень уважаемый человек на катере. – На таких отмелях судаки хорошо ловятся. Да и грибов в лесу сейчас, наверное, полно.

Перекусывали на ходу. Ломоть хлеба, банка каспийской кильки на двоих и кружка горячего сладкого чая. Затеваться с кашей или щами коку запретил капитан. Сейчас пока спокойно, а предыдущий караван раздолбили «юнкерсы». Некогда разъедаться и греметь мисками. Дело к вечеру, ночевка предусмотрена у Светлого Яра, там на берегу можно сварить что-то посущественнее. Например, суп с бараниной. Половинка, присыпанная солью, лежит на льду с опилками в трюме.

Покурили после еды, кое-кто попытался даже вздремнуть. Но почему-то не отпускало напряжение, и для этого имелись причины. Хоть и далеко еще было до Сталинграда, но вокруг как-то все изменилось. И вода стала другая, темная и неприветливая, хотя всего-навсего солнце зашло за облако.