Читать книгу - "Альпийская крепость - Богдан Сушинский"

Майнц остановил свой «опель» в двух шагах от пустынного шоссе, ведущего из Рейнштока к глубинным районам Альп, и заглушил мотор, справедливо считая, что настало время поговорить без водительской суеты.

— Вы, гауптман Ведович, забыли не только о том, что я — германец, но и еще кое о чем.

— Ума не приложу, о чем вы.

Боковым зрением Ведович заметил, что рука Майнца как бы невзначай легла на кобуру «вальтера». Он вспомнил, как его адъютант расправлялся с ефрейторами, и сказал себе, что подобный номер с ним не пройдет, поблагодарив при этом судьбу за то, что самого Фридриха в салоне нет.

— Например, о том, что являетесь сербом, который вот уже в течение нескольких лет служит рейху. Это я к тому, что в английском плену мы можем оказаться не только в одном лагере, но и на одной виселице.

— По крайней мере буду считать, что с виселичным соседством мне повезло.

— У меня, правда, больше шанцев быть вздернутым, поскольку на мне мундир войск СС, но ведь и ваши зомби тоже приданы этим войскам. Получив приказ об уничтожении всех, кто связан с этими нашими пиратскими кладами, причем получив его из Берлина, из все еще не разбежавшегося штаба рейхсфюрера СС, я понял, что это, по существу, панический клич: «Спасайся, кто и как может!». Так давайте же, Свирепый Серб, позаботимся о своем спасении прежде чем окажемся на эшафоте.

— Вы даже не заметили, что породили еще один клич: «Позаботимся же о своем спасении, прежде чем нас возведут на эшафот!», — усмехннулся Ведович.

— Считайте, что я уже бросил его в солдатские массы, — скалил желтые прокуренные зубы Майнц. И без какого-либо перехода спросил: — Вас что, действительно не интересует, каковой будет судьба графини Альберты фон Ленц? По-моему, вы друг другу не безразличны.

— По крайней мене Альберта не безразлична мне, — признался Арсен. — Вопрос в том, чем именно я могу, чем должен помочь ей?

— Для начала, предупредите о смертельной опасности. Этого уже немало.

— Почему бы вам самому не предупредить ее? Причем сегодня же. Она ведь, как и вы, германка.

Майнц открыл серебренный портсигар с имперским орлом на крышке и потянулся за очередной сигаретой, но, очевидно, вспомнив о предостережении врача, закрыл портсигар и вновь сунул его в карман.

— В отличие от меня Альберта — истинная нацистка, почти фанатично преданная фюреру. Не Германии, а лично фюреру. Она из тех женщин, которые в юности бросались под колеса машины Гитлера с воплями: «Мой фюрер, я хочу родить вам сына!».

— Фанатичка? Странно. Мне-то показалось, что передо мной типичная германская аристократка, вынужденная до поры до времени мириться и с фюрером, и со всем тем, что им порождено.

— Просто вы не успели спровоцировать ее каким-либо действием или хотя бы высказыванием по поводу фюрера, его политики, не говоря уже о приближающейся гибели рейха. Вот тогда-то она и продемонстрировала бы свой фанатизм. Услышав предупреждение из моих уст, она тут же сдала бы меня гестапо, или, наоборот, решила бы, что это провокация, затеянная гестапо. Словом, из ваших нежных уст, Свирепый Серб, предупреждение прозвучит убедительнее.

Ведович немного поколебался, затем мрачно произнес:

— Хорошо, я поговорю с графиней. Посоветую уйти в горы, спрятаться где-нибудь.

— Но не ждите, пока я то же самое начну советовать вам. А спасаться нам следует обоим.

— Я-то вам зачем понадобился? У вас куда больше возможности для спасения, нежели у меня.