Читать книгу - "Это было в Праге - Георгий Брянцев"

Ярослав глотал картошку и запивал холодной водой из железной кружки. Он был равнодушен к еде. Мысли его были далеко. Еще и еще раз он перебирал в памяти все пережитое. Только одиннадцать дней прошло с тех пор, как он попал сюда, в эту подвальную темную котельную, и смог дать отдых своему измученному телу. Даже не верилось, что в такое бурное время нашелся укромный уголок, о котором ничего не знают гестаповцы.

Жар от котла расслабил Лукаша. Тянуло ко сну, но о сне и думать было нельзя.

Ярослав повернул контрольный кран; сырой пар вперемешку с водой ударил в стену. Значит, надо еще нагревать. Лукаш открыл топку, разворошил длинной кочергой раскалившиеся уголья, подбросил еще несколько лопат и захлопнул дверку. Ну, кажется, все.

Ярослав по ступенькам поднялся из котельной наверх. Пересек усыпанную гравием площадку, на которой днем обитатели пансиона играли в крокет, вышел к лестнице и спустился по ее отлогим маршам к озеру. Вода слегка колыхалась под легким предутренним ветерком.

Ярослав сел на скамью и, отдавшись обаянию теплой апрельской ночи, стал вслушиваться в тишину. Где-то высоко в темном, беззвездном небе курлыкали журавли. Сначала их голоса звучали явственно, а затем все тише и тише и наконец вовсе замолкли. Слева, в лесочке, беспокойно покрикивали грачи, почуявшие приближение утра. На одном из двух небольших островков, расположенных посреди озера, постукивал движок.

Отсюда, с берега, открывался прекрасный вид на пансион, построенный на возвышенности и окруженный молодым хвойным лесом. Широкая каменная лестница спускалась от главного входа в пансион до самой кромки озера. Когда-то пансион был излюбленным местом отдыха состоятельных пражан. Они съезжались сюда из Праги на субботу и воскресенье ловить рыбу, кататься на лодках, купаться, загорать. Многие семьи снимали комнаты на неделю, на месяц, а то и на весь сезон. А теперь здесь обосновались в качестве постоянных жильцов семьи немцев, бежавших из Германии от участившихся воздушных налетов. Из чехов в пансионе остались только владелец и обслуживающий персонал: слесарь-котельщик, уборщицы, прачки и официанты. Поваров в кухне немцы поставили своих.

Ярослава на должность котельщика пристроил в пансион Ян Блажек; ему пришлось пустить в ход свои связи, использовать свое положение работника бюро по охране правительства протектората.

Много сделал для Лукаша за эти годы Блажек. Еще в тридцать девятом году он изъял фамилию Лукаша, как коммуниста, из всех видов учета в полиции, уничтожил листки прописки на имя Ярослава и Божены. Фамилия Лукаша перестала существовать. Ярослава преследовали не как машиниста Лукаша, а как человека, который встречается с подпольщиками, с руководящими работниками партии, — такой человек, естественно, не мог не попасть в поле зрения гестапо.

Направляя Ярослава в пансион со своим рекомендательным письмом, Блажек снабдил его новыми документами на имя Людвига Благи, убитого неизвестно кем в мюнхенские дни на станции Чоп.

Отдавшись целиком борьбе, Лукаш только в ней черпал свои жизненные силы. О личных удобствах он меньше всего думал. Единственно, что угнетало его, — положение Божены. Появляясь в Праге очень редко, он не видел ее уже несколько месяцев, а приезжать специально для встреч с дочерью не мог.

«Надо терпеть. Настанет день, когда и я смогу открыто пройти по родному городу, — успокаивал себя Лукаш. — Настанет. И он недалек, ветер победы все сильнее дует с востока». Уж кто-кто, а Лукаш дает себе полный отчет в том, что судьбу войны решит восточный фронт, Советская армия. Он помнит, какой гнев охватил чешский народ, когда Германия вероломно напала на Советский Союз, какой огромный боевой подъем был в народе. Тогда на заводах усилился саботаж, начали возникать первые партизанские группы, увеличился приток людей в коммунистическую партию. В ее ряды вливались чехи, поставившие целью своей жизни борьбу с фашистскими захватчиками. В коммунистическую партию вступили десятки, сотни чехов, и Морганек в их числе.

А сейчас, в апреле сорок четвертого года, уже не найти в Чехии и Моравии ни одного города, где бы под руководством коммунистов не действовали патриоты, а в лесах не укрывались бы грозные народные мстители — партизаны.

«Разве это не предвестие победы? Это уже победа! Пусть не окончательная, но уже победа, — рассуждал Ярослав. — И она завершается. Время приносит не только горе, страдания и поражения, оно на нашей стороне, оно приближает нашу победу».

В прошлом году пражане узнали, что на территории СССР сформированы воинские части из чехов и словаков и что в марте сорок третьего года они выступили на фронт. А в мае прошлого года радиостанции Москвы и Лондона передали совместное обращение трех партий Чехословакии: коммунистической, социал-демократической и национально-социалистической. В нем говорилось о единстве задач и целей борьбы против фашистов.

Обращение было оглашено по инициативе коммунистов. Национальные социалисты и социал-демократы вынуждены были самим ходом событий присоединиться к нему и поставить под ним свои подписи.

В этом году в Москве подписан договор между Чехословакией и СССР о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве. Бенеш в Москве ведет переговоры с чехословацкими коммунистами, которых возглавляет Готвальд. Эти обнадеживающие вести Ярослав услышал от Рудольфа Ветишки во время последней встречи с ним. Они вместе слушали передачу подпольной радиостанции на квартире Карела Гавличека.

Ветишка говорил, что чехословацкое эмигрантское правительство в Лондоне готовится к тому, чтобы после изгнания фашистов ввести в стране режим военной диктатуры. Но это им не удастся. Готвальд и коммунисты этого не допустят. Народ должен стать полновластным хозяином в стране, наметить строительство новой жизни. История показала, что правящий класс Чехословакии потерпел крах, обанкротился, буржуазия предала нацию, а трудящиеся — рабочие, крестьяне, интеллигенция — выстояли и ведут борьбу с захватчиками.

В январе, феврале и марте этого года новости с фронта до Лукаша не доходили. Он скрывался в отдаленных деревнях, нигде не задерживаясь больше пяти-шести дней. Когда он вернулся в Прагу, Ян Блажек встретил его новыми вестями.

Советская армия перешла румынскую границу и подошла к границе Чехословакии. Было чему радоваться…

На востоке бледной полоской прорезался рассвет. Посвежело. Было видно, как на озере сквозь туман блеснули светлые полоски воды.

Ярослав поднялся со скамьи и медленно побрел назад, в котельную.

Когда он взошел на верхнюю терраску, его остановил человеческий крик, донесшийся издалека. Он повернулся к озеру. Несколько мгновений стояла тишина. Потом крик опять повторился. По звуку Лукаш определил, что человек кричит на озере. Напряженно, сквозь редеющий туман Ярослав всматривался в островки, заросшие кустарником и деревьями, но ничего не увидел.

Так прошло несколько минут. Крик больше не повторялся.

Небольшие островки давно привлекали внимание Лукаша. На каждом из них виднелся жилой домик стандартного типа. Но ни разу Ярослав не замечал там людей. Только ночью на островах вспыхивали огоньки и раздавался стук движка. На рассвете все стихало. И вот сегодня Лукаш впервые услышал отчаянный, почти звериный крик. Так кричит человек, борясь со смертью.