Читать книгу - "Сыграй еще раз, Сэм - Майкл Уолш"

Нью-Йорк, август 1935 года

Лоис Мередит вернулась в его жизнь так же внезапно, как три года назад из нее исчезла. Три года — немалый срок доя безответной любви, но Рик неплохо управлялся.

Дела шли хорошо. Теперь уже легальный клуб «Тутси-вутси» обошел все бывшие подпольные заведения и по величине и по обороту. Здесь лучшая выпивка и лучшая музыка, и все это знали. О клубе Рика Бэлина говорил весь город. Даже Дэймон Раньон завел себе здесь постоянный столик, перебравшись в «Тутси-вутси» из закрывшегося «Долгоносика». Про себя Рик считал Раньона пьяницей и ничтожеством, но все равно привечал: упоминание в колонке Раньона для любого заведения означало удвоение прибыли практически на другой же день.

В тот вечер Рик вышел посмотреть, как дела в танцевальном зале и много ли народу. Жизнь хороша, вряд ли может быть лучше. Рик переехал в «Сан-Ремо» на Сентрал-Парк-Вест. Мать — чтобы не так мучила совесть, что совсем ее забросил, — он поселил в приличной квартире в доме на 68-й улице между Мэдисон и Парк-авеню. Он заключил мир с Салуччи и Вайнбергом, хотя итальянец все еще пытался время от времени слегка наехать на их подпольную лотерею. Рик никак не мог взять в толк, отчего кому-то еще интересна эта лотерея. Пятаки и даймы, собираемые с обитателей Гарлема — теперь почти целиком черного, — не стоили ничего в сравнении с деньгами, которые приносит узаконенный клубный бизнес. Из всех заведений цветной части города «Тутси-вутси» практически единственный пережил отмену «сухого закона» и процветал. Заботиться нужно лишь об одном — чтобы белая публика не перестала приходить в заведение, расположенное севернее 125-й улицы.

Что до Солли, то он, по сути, ушел на покой. Так и жил над скрипичным магазином Грюнвальда, хотя старый мистер Грюнвальд умер несколько лет назад и скрипичный магазин превратился в продуктовую лавку для цветных. Рик не раз спрашивал Горовица, почему он не переезжает, но Соломон лишь отмахивался.

— Может, мне уже переехать на Гранд-конкорс? — спросил он как-то раз. — С тем же успехом можешь предложить Елисейские поля — не так славно, зато почти так же далеко. Это ладно для миссис Горовиц, а я уже слишком стар, черт возьми, чтобы взять и все поменять.

Рик и не знал, что Ирма перебралась в Бронкс.

— Пфуй, — сказал Солли, — давным-давно. Она любит бейсбол, теперь может ходить пешком на «Янки». Но я — ни в жизнь. Только если сначала меня застрелить, я еще подумаю про Гранд-конкорс. Соломон Горовиц покинет Манхэттен, когда у него вырастет хвост и ему придется зажимать его между ног!

На том споры и заканчивались.

Только Рик от разговоров о миссис Горовиц вспоминал Лоис — а ведь он приучил себя не вспоминать. Еще он приучил себя не читать «Таймс» — кроме афишки, — да и все остальные нью-йоркские газеты тоже. Даже колонку Уинчелла для него редактируют: все упоминания Роберта Мередита или его жены вымарывает сынишка Эйби Коэна Эрни, которого Рик обучает рестораторскому делу. У Эрни черные волосы и глаза блестят, как когда-то у Рика, и, похоже, он думает, что перед ним открыты все двери, как думал когда-то и Рик. Что ж, незачем разубеждать мальчишку; жизнь сама ему покажет, что к чему.

Но Эрни частенько случалось лопухнуться, так что Рик поневоле следил за восхождением Роберта Мередита выше и выше. Из адвокатов в сенаторы штата, а дальше (как многие прочат) кандидат в губернаторы штата Нью-Йорк от республиканцев — вот как высоко воспарил Мередит. В ногу с ним поднималась Лоис — ее наряды все шикарнее, а в сообщениях о ее благотворительной деятельности все больше подхалимажа. Если газетчики и знали что-то о ее отце-гангстере, они хранили молчание — как и о прошлом других известных жен, например, жены сенатора от Луизианы, которая была дорогой проституткой, или жены губернатора Огайо — кокаинистки, или…

И тут он увидел ее. Даже издалека он узнал ее сразу, еще в дверях. Узнал по походке, по крою платья, по царственной уверенности в манерах, еще прежде, чем разглядел лицо. Лицо, которое стало еще прекраснее, чем он помнил.

Она шла через толпу, смеясь, как смеялась всегда — радостно, словно танцует с Фредом Астером.[140]Волосы собраны сзади в тугой узел, у великолепного горла — ослепительная алмазная брошь, которая хотя и не с отель «Риц» размером, но довольно близко к тому. Кроме броши, все та же Лоис — та, которую еще не отняли у него Мередит и О'Ханлон.

Одна. Никаких фотовспышек. Пара-тройка посетителей уставились на знаменитую Лоис Мередит, жену будущего губернатора, но в заведении Рика клиенты давно выучились не глазеть по сторонам и держать язык за зубами. Лучшие клиенты — тихие клиенты, и лучше соблюдать правила, если хочешь получить место в первых рядах на выступление оркестра Лансфорда или танцовщиц Елены Хорнблауер, или тем более пианиста Сэма Уотерса.

— Карл, четвертый столик, — скомандовал Рик метрдотелю.

— Сию минуту, Рик, — ответил Карл.

Карл появился в Нью-Йорке недавно: несколько месяцев назад бежал из своего дома в Бад-Ишле, в Австрии, где служил оберкельнером в знаменитой таверне «Белая лошадь». Парочка помощников мэра Лагуардиа[141]с подружками (Рик знаком с женами обоих) за четвертым столиком задобрены бутылкой бесплатного шампанского и пересажены за восьмой — тоже не Сибирь.