Читать книгу - "Один день без Сталина. Москва в октябре 41- го года - Леонид Млечин"

Уже началась осенняя распутица. Грязь, холодный дождь. Сушиться негде.

Машина за машиной сгружали противотанковые мины «Ям-5» в деревянном корпусе. Чтобы поставить «Ям-5», надо было вырывать в глинистой почве, в непролазной грязи, лунки. Мины и против танков, и против пехоты. Вперемежку. На откосах скользко, случалось, сапер соскальзывал вниз и взрывался на собственной мине. У кого руку отрывало, кто без глаз остался… Но останавливаться было нельзя: немцы шли на прорыв».

Одна из студенток Московского геолого-разведочного института Солнышко Михайловна Семенова-Ерофеева вступила в коммунистический батальон Красной Пресни. Его отправили под Клин. Вчерашние студенты оказались в районе танкового прорыва противника, который нанес удар в стык двух советских армий — 30-й и 16-й.

«Стрельба все ближе, — вспоминала Семенова-Ерофеева. — По шоссе беспорядочно отходила небольшая группа бойцов, измученных боями. Старшего нет. Убит. Возбужденно кричат:

— Фашистские танки прорвали оборону…

Мы залегли. Из леска прямо на нас двигался фашистский танк, за ним другой, третий… Какое-то было оцепенение, мы молча смотрели, как на нас движутся танки. Прозвучала команда:

— Гранаты на боевой взвод! Противотанковое ружье к бою!

И вот Юра Радкевич первым бросает одну гранату, другую… Боец из комендантского взвода бьет по танкам из ПТР, противотанкового ружья. Вдруг передний танк остановился и запылал! И в эту минуту упал Юра Радкевич. Бегу к нему, наклоняюсь. Он мертв… Мощный взрыв раздался у нас за спиной. Это снаряд из танка угодил в баньку, возле которой были наши рюкзаки с толом… Пэтээровец замолчал. Ползу к нему. Беру за плечо — убит. Раненых перевязываем. Они вновь стреляют, бросают гранаты.

Погиб командир, а сколько всего бойцов полегло вокруг — сказать трудно. Танки ушли куда-то в сторону, в лес. Захватив двух раненых бойцов, мы перебрались через шоссе и углубились в лес. Наткнулись на опустевший полевой аэродром. Увидев нас, летчики закричали:

— Девчата, вы откуда? Ведь дан приказ об отступлении на этом участке!»

Московская молодежь просто исполняла свой долг. Из знаменитого в те годы Института истории, философии и литературы многие ушли на фронт в первые же дни войны. Это был лучший гуманитарный вуз того времени, воспитавший целое поколение интеллигенции. Как выразился один из его выпускников, ИФЛИ оказался вузом молодых поэтов, безбоязненных полемистов и творчески мыслящих философов. По количеству поэтов и непризнанных гениев ИФЛИ не знал себе равных.

Институт задумывался как кузница идеологических кадров, но там собрались лучшие преподавательские кадры, которые вышли далеко за рамки этой задачи. Учиться в институт приходила и приезжала со всей страны тянувшаяся к знаниям молодежь, и получился, по словам одного из бывших студентов, «островок свободомыслия среди моря догматизма».

Выпускники института по праву гордились тем, что из ИФЛИ вышел цвет московской интеллигенции. Выпускник ИФЛИ Юрий Павлович Шарапов, фронтовик, известный историк, прислал мне изданный им небольшим тиражом очерк истории института — «Лицей в Сокольниках». И в очерке чуть не на каждой странице знаменитое имя. Правда, многие из студентов ИФЛИ погибли на фронтах Великой Отечественной.

Из ИФЛИ ушли на фронт не только юноши, но и девушки. 31 июля 1941 года приказом по институту отчислили сто тридцать восемь человек в связи с уходом в армию. Как выразился поэт Юрий Левитанский, «это была война детей». Многие погибли.

Студент экономического факультета восемнадцатилетний Ефим Анатольевич Дыскин, наводчик орудия 3-й батареи 694-го истребительно-противотанкового полка, 17 ноября сорок первого подбил семь немецких танков. Трижды раненный, он продолжал вести огонь, пока были силы. Ему присвоили звание Героя Советского Союза. Думали, что посмертно. Оказалось, он выжил. Маршал Жуков после войны рассказал о Ефиме Дыскине, который стал доктором наук, профессором, двадцать лет руководил кафедрой в Военно-медицинской академии и дослужился до генеральских погон…

Студенческий билет давал право на отсрочку от призыва, поэтому записывались добровольцами. Физически крепкие студенты попадали в ставшую знаменитой Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения Наркомата внутренних дел (ОМСБОН), ей предстояло выполнять специальные задачи, в том числе в тылу врага.

Учившиеся на историческом факультете ИФЛИ Александр Израилевич Зевелев и его друзья сначала прошли комиссию в ЦК комсомола, потом медицинскую комиссию на стадионе «Динамо». Форму выдали в Высшей школе НКВД в Большом Кисельном переулке. Учили стрелять и взрывать.

Бригада состояла из двух полков. Одним командовал пограничник подполковник Вячеслав Васильевич Гриднев. Другим — майор Сергей Вячеславович Иванов, выпускник 2-й Московской пехотной школы и Высшей пограничной школы НКВД, а также отец известного дипломата Игоря Иванова, ставшего при Ельцине министром иностранных дел, а при Путине секретарем Совета безопасности. С помощью исполкома Коминтерна сформировали интернациональный батальон из иностранных коммунистов — политэмигрантов.

Боевые группы бригады особого назначения сражались в тылу противника. Среди бойцов бригады — три десятка Героев Советского Союза. Первым «Золотой Звезды» удостоился инженер и недавний секретарь комитета комсомола Второго часового завода Лазарь Паперник. А его боевые товарищи вспоминали, что молодому человеку казалось, будто он недостаточно храбр… За ним Героями стали знаменитый диверсант Николай Кузнецов, командир партизанского отряда Дмитрий Медведев, Надежда Троян, участвовавшая в уничтожении генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе…

16 октября Отдельная мотострелковая бригада особого назначения заняла ключевые позиции в центре Москвы.

«Строем, с песней идем по улице Горького — сектору обороны, порученному нашему взводу, — вспоминал Александр Зевелев тот день. — В недостроенном здании — напротив редакции газеты «Известия» — мы с Феликсом Курлатом оборудуем пулеметное гнездо. В расчете я номер один, Феликс — номер два. Два дня живем на огневой точке, опасаясь худшего».

Я представляю себе, о чем думали и что ощущали юноши, которые заняли свой первый боевой рубеж в самом центре столицы. В Москве нашлось много людей, которые сказали себе, что умрут, но не отдадут своего города. Поэтому немцы и не прошли. Что касается судьбы этого молодого человека, который в октябре сорок первого лежал в центре нашего города с пулеметом, готовый огнем встретить врага, то он продолжал воевать, зимой сорок третьего был ранен в бою и потерял правую ногу. После пяти операций Александр Зевелев вернулся к гражданской жизни, стал профессором истории.

Среди бойцов бригады особого назначения был будущий академик Александр Ефимович Шейндлин.

«Мы получили оружие, надо сказать, несколько странное — это были винтовки старого образца, производства чуть ли не 1889 года. Некоторым из нас выдали маузеры в деревянных кобурах явно дореволюционного времени. Наше отделение состояло в основном из старшекурсников Института истории, философии и литературы. Моими товарищами оказались будущие поэты Семен Гудзенко и Юрий Левитанский.