Читать книгу - "Чужие ордена - Анатолий Филиппович Полянский"

потом основная масса потянулась за Евдокией Петровной. Жена Вани пригласила всех на поминки. Русский мужик вообще любит выпить на дармовщинку. А тут еще повод серьезный. Нельзя нарушать ритуал! Пришлось и Антону вместе со всеми ехать на квартиру покойного, где был накрыт стол.

Несмотря на то, что она у Панарина была большая, трехкомнатная, все желающие еле вместились в нее, а стулья и табуретки пришлось заимствовать у соседей. Кое-кто даже примостился на тумбочках и шахматном столике.

Как принято, произносились ритуально-трафаретные тосты: «Пусть земля ему будет пухом!», «Светлая память усопшему!», «Помянем дорогого…» Водки было много, да и закуски в изобилии. Через час с небольшим многие были уже крепко навеселе. И куда подевалось минорное настроение? За столом пошли оживленные разговоры, шумные споры. Некоторые даже прыскали в кулак. Люди словно забыли, по какому поводу собрались. Да, так оно, в сущности, и было…

Антону стало противно. Он поглядел с отвращением на это разнузданное оживление и не захотел больше здесь оставаться. Подошел к горестно молчавшей все время хозяйке и, сославшись на неотложные дела, попрощался. Она, кажется, поняла его. Посмотрела грустно и тихо сказала: «Будь здоров, Антоша!»

Неторопливо идя по улице, Перегудов снова вернулся к мысли о книге про Панарина. Это будет, конечно, солидная по размеру документальная повесть: об Иване есть что рассказать. Жизнь его была полна неповторимых событий. Человек, прошедший войну, побывал затем в многих горячих точках планеты в качестве военного корреспондента, а затем писателя. И куда только его не заносило: Корея, Вьетнам, Кампучия, Афганистан, Египет… Трудно даже перечислить те дальние страны, в которых побывал Панарин!

Мысли о новой книге не покидали Антона и в метро. Он старался как бы выстроить ее сюжет, сделав его занимательным, чтобы читатель не смог оторваться от текста (Перегудов это умел, недаром его романы и повести не задерживались на прилавках книжных магазинов). Вот только концовки новой вещи он не видел. Ее еще предстояло найти…

Антон отчетливо понимал, что сделать это будет очень даже непросто: у него нет ни единой зацепки. Будто в пустом пространстве плавает. А объяснение случившемуся, конечно, есть – его просто не может не быть! Нельзя совсем стереть того, что происходило в жизни.

Вот только отыскать это объяснение будет, судя по всему, очень трудно. Прав Шайкин, талдычащий один из любимых своих афоризмов: «Самый необходимый предмет или самая необходимая доза информации будут наименее доступными». Но они просто обязаны отыскать правду. И никогда в жизни Антон не успокоится, пока не сделает этого!

Глава 12

Со дня смерти Панарина прошло полтора месяца. Время как будто пролетело незаметно, и в то же время оно тянулось бесконечно медленно. На боль по утрате Женечки, которая не затихала, а, казалось, еще более усилилась, наслоилось невыносимое ощущение ничем не оправданной потери ближайшего друга и наставника, определившего твою жизненную судьбу писателя… Антон это прекрасно сознавал. И от того еще больше нервничал.

Никак не мог он найти объяснение поклепу, возведенного на Панарина проклятым Хунштиным, хотя, разыскивая его, сделал уже немало. Несколько раз снова побывал в военном архиве, перерыл там кучу бумаг, связанных со Сталинградской битвой. Результат – нулевой. Разыскал нескольких ветеранов, участников тех боев, побеседовал подробно с каждым из них. Но и это ничего не дало. Старики (уже старики!) искренне старались помочь ему, рассказывали о таких подробностях тех давних сражений, что впору садись и пиши по воспоминаниям участников минувшей войны новую документальную повесть. Наверняка будет интересно. Однако к правде об истории Панаринских орденов это нисколько не приближало…

«Неужели мне так и не удастся отыскать истину?» – не раз Антон задавал себе проклятый вопрос. Поверить в это было просто невозможно. Да и, честно говоря. не хотелось.

Ирина, видно, чувствовала его горестное настроение. Она часто звонила, расспрашивала о самочувствии, приглашала приехать во Францию, чтобы развеяться. Ведь в Париже так много интересного, такого, что отец никогда и не видел! Да и вообще в кругу близких людей легче забыться, обогатиться новыми впечатлениями. Пора кончать с тяжелым прошлым, нужно начинать жизнь заново…

Антон понимал ее. Он бы и сам, окажись кто-либо из близких в такой ситуации, наверняка пытался ему как-то помочь, отвлечь от невеселых, терзающих душу дум. Но ехать в Париж ему не хотелось, хотя он очень любил этот красивый, полный неповторимых достопримечательностей город. Перегудов часто вспоминал, как он впервые познакомился с ним…

Тогда, в конце семидесятых, Ирина только что окончила французский факультет Московского института иностранных языков. При распределении ей предлагали работу экскурсоводом в музее или бортпроводницей на иностранные рейсы, где требуется знание языка. Но эти должности были связаны с КГБ, поскольку обслуживать необходимо было гостей из-за рубежа. Антону же такого не хотелось: по его мнению, это бы ограничило падчерице и рост по службе, и турпоездки за границу. Поэтому Перегудов настоял, чтобы Ирина взяла «свободный диплом», позволяющий самостоятельно определить место работы. Поначалу он временно устроил ее в иностранную комиссию Союза писателей, принимавшую делегации зарубежных литераторов. Но постоянной работы там не нашлось, надо было искать что-то другое. И тут подвернулся счастливый случай…

Перегудов давно был связан с «Политиздатом». Заведующим литературным отделом там был его друг Витя Вуколов – сын знаменитого скульптора. Он несколько раз предлагал Антону принять участие в создании серии «Пламенные революционеры» (выпускались тогда такие, шикарно изданные книжки о знаменитых деятелях международного коммунистического движения). Тематика эта Перегудова, честно говоря, не привлекала, и он под разными предлогами отнекивался. Писать в розовых тонах, захлебываясь от восторга (а иначе было нельзя: свыше не позволяли) он не то, что не умел, а не хотел. Но тут, в связи с необходимостью трудоустроить Иришку, Антона вдруг осенило. Почему бы не попробовать? Есть же наверняка в списке «пламенных революционеров» имя Мориса Тореза. Чтобы написать о нем, надо поехать во Францию, собирать там исходный материал. А поскольку языка сам Перегудов не знает, ему понадобится переводчик. Им вполне может стать Ирина…

Когда Антон высказал эту мысль своему другу, Виктор обрадовался.

– Ну конечно, – воскликнул он, – отличная идея! Давай-ка я немедленно выпишу заявку на командировку в Париж. Получишь ее в иностранной комиссии Союза писателей – и вперед!

Вуколов оформил все необходимые бумаги и пожелал Антону счастливого пути.

Вот так Перегудов и получил командировку во Францию в сопровождении переводчицы, которой стала, конечно, Иришка. Они быстренько собрались и через несколько дней вылетели в Париж.

Город поразил их яркими красками, шумными экзотическими улицами и необыкновенными, запоминающимися на всю жизнь встречами. Они