Читать книгу - "Обязан выжить - Николай Дмитриев"

За деревянным мостом с дырами в дощатом настиле, через которые проглядывала вода, дядя Викентий попросил остановить машину и обратился к прохожей:

— Я перепрошую, не подскажет ли пани, как про ехать на улицу Уланскую?

— Чом ни? — женщина средних лет благосклонно улыбнулась дяде Викентию и пояснила: — Вот так, Шевченковской, а потом, от первого перекрестка, Монополёвою до конца.

И действительно, улочка Монополёва упиралась прямо в середину Уланской. Дядя Викентий долго при глядывался в оба конца, пока не ткнул пальцем в сторону дерева, нависавшего над узеньким тротуаром.

— Ну что ж, если я правильно запомнил номер, нам, похоже, сюда…

Дядя Викентий вышел из машины, поднялся по ступенькам парадного и принялся крутить звонок. Двери открыла смуглая женщина и заинтересованно глянула на посетителя.

— Вам кого?

— Мне сказали, что тут раньше жил один человек… — Дядя Викентий запнулся, но потом все же сказал: — Иртеньев фамилия.

— Иртеньев? — преспросила женщина и отрицательно покачала головой. — Не помню.

— Ну как же, раньше… Еще до войны.

— До войны? — женщина задумалась. — Тогда треба Ковальчукив спросить, они должны знать.

— Ковальчуки? А они где живут?

— А вон ихний домик. Напротив. Идите прямо во двор.

Дядя Викентий вместе с племянником перешли улицу и заглянули в указанную калитку. Оказалось, что самого Ковальчука нет дома, но его жена, пани Ковальчукова, едва узнав, про кого спрашивают, заговорила без остановки. Терпеливо выслушав длиннейший монолог и убедившись, что ничего толком он тут не дознается, дядя Викентий остановил говорливую пани:

— Заждить-но, пани, заждить… А, скажем, из вещей его что-то осталось? Фотографии там? Бумаги?

— Та яки там паперы! — всплеснула руками Ковальчукова. — Господь з вами! Экономка ихняя куда-то в Польшу подалась, а в доме, сами видите, то штаб вийськовый, то якись приезжи…

— Так, понятно, — снова перебил пани дядя Викентий. — А похоронен он где?

— А на православному цвинтари. Це там, как с вульки на шоссу выезжать. Могилка от часовни праворуч.

Когда наконец, избавившись от говорливой пани, Виктор вместе с дядей Викентием вышли на улицу, они увидели возле «опеля» мотоцикл. Мотоциклист, молодой, веснушчатый парень лет двадцати трех, наклонив вбок свой фыркающий мотором одноцилиндровый НСУ, с открытым ртом рассматривал новехонький автомобиль. Приметив дядю Викентия и безошибочно угадав в нем владельца, он поставил мотоцикл прямо и почтительно спросил:

— То ваша? Трофейная?

— Само собой, — подтвердил дядя Викентий.

— Файна машина, — констатировал парень и, опустившись в седло, дал газ.

Проводив взглядом отъезжающий мотоцикл, дядя Викентий кивнул Виктору.

— Не будем время терять. Поехали.

Немного попетляв по предместью, они вернулись к реке и через тот же мост въехали в старый город. Неширокие улочки перекрещивались между собой, старинные, двухэтажные дома теснились друг возле друга и, окантовывая мостовую, вдоль зданий тянулись узкие плиточные тротуары.

«Опель» проезжал перекресток за перекрестком, и на одном из поворотов запах жареной колбасы перебил моторную вонь, которой так и разил перегретый на жаре двигатель. Дядя Викентий покрутил носом и, не в силах противиться такому призыву, весело сказал:

— Остановись, Витя! Перекусить надо.

В тихой забегаловке они устроились за столиком так, чтоб можно было видеть оставленный на мостовой «опель», и заказали себе колбасу с картошкой. Позже, явно разочарованный результатом поездки, Виктор, управившись с едой, внезапно спросил:

— А как звали твоего приятеля, что рассказал про деда?

— Саша Войнарович, а что? — дядя Викентий поднял голову.

— Да вот, думаю, как бы оно было, встреться вы не в июне 41-го, а раньше? Может, что и вышло б…

— Раньше? — дядя Викентий вздохнул. — Конечно, может… Тем более, он до 39-го тоже тут жил.

— Да нет, я понимаю, встреча ж случайная… — Виктор махнул рукой и приподнялся. — Ну что, поехали?

— Поехали… — дядя Викентий встал из-за стола и, не дожидаясь официантки, сунул под тарелку красную тридцатку.

Православное кладбище на «Киевской» они разыскали без труда. Не пришлось даже никого расспрашивать. Дядя Викентий с Виктором проехали по главной улице, свернули направо и почти на самом выезде увидели каменную ограду с запертыми коваными воротами.

Рядом с лавкой цветов, как бы врезанной прямо в забор, дядя Викентий углядел маленькую открытую калитку, и, поставив автомобиль напротив этого незаметного входа, дядя и племянник прошли на кладбище. Здесь было тихо, и густо разросшиеся деревья создавали прохладу, почти скрывая построенную в центре небольшую часовню.

Согласно точным указаниям пани Ковальчуковой, дядя с племянником быстро отыскали памятник. Большая глыба черного мрамора была мастерски стесана с одной стороны, и на гладкой поверхности легко читалась лаконичная надпись. Чуть выше, на вделанном в мрамор фотопортрете Виктор увидел лицо пожилого человека со странно знакомыми чертами.

Прочитав вырезанную на камне надпись, дядя Викентий смахнул слезу и тихо сказал.

— Ну вот мы с тобой и встретились, папа…

Виктор бросил короткий взгляд на дядю и, чувствуя нечто подобное и стараясь скрыть это, коротко заметил:

— А могилка-то ухоженная…

— Верно, — согласился дядя и уже совсем другими глазами посмотрел вокруг.

Заметив неподалеку какого-то дедка, Викентий окликнул его:

— Любезный, вы, случайно, здесь не работаете?

Дедок неторопливо подошел поближе, внимательно оглядел обоих посетителей и только после этого подтвердил:

— Так, пане-товажишу, сторожую я тут.

— А не скажете, кто за могилкой смотрит? — дядя Викентий показал на памятник.

— А я и доглядаю.

Виктор и дядя Викентий переглянулись. Заметив на их лицах явное разочарование, сторож, не дожидаясь расспросов, пояснил:

— Я добре памятаю той похорон. Панство собралось. Хозяин театра речь говорил…

— А потом? — поторопил деда дядя Викентий.

— Потим все як треба… Через рик памятник цей было поставлено. Вас, гадаю, интересует, кто с тавил?

— Конечно, — кивнул дядя Викентий.

— Економка ихняя ставила. И наглядать велела добре. Бо, казала, родичи могут приехать. — Дед пожевал губами и полувопросительно добавил: — То не про вас, часом, мова була?

— Так, так, про нас, — подтвердил дядя Викентий, потом полез в карман и, вытянув тоненькую пачку купюр, протянул сторожу. — Это вам.