Читать книгу - "Тайная история отечественной внешней разведки - Александр Иванович Колпакиди"

У Чжоу Эньлая с супругой не было своих детей, но они воспитывали детей погибших товарищей, одним из которых был Ли Пэн, отца которого писателя-коммуниста в 1931 г. расстреляли гоминьдановцы.

Ли Пэн (1928–2019), с 1948 г. по 1955 гг. учился в Московском энергетическом институте, возвратившись в Китай, работал в энергетическом секторе, с 1979 г. занимал различные должности в правительстве КНР.

С 1982 г. на руководящих должностях в ЦК КПК, с 1987 г. член Политбюро ЦК КПК, премьер Госсовета КНР в 1988–1998 гг., с 1998 по 2003 гг. председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, принадлежал к третьему поколению руководителей КПК и КНР. Именно Ли Пэн занял крайне жесткую позицию в отношении участников и организаторов событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г.

Накануне нападения гитлеровской Германии на СССР между Советским Союзом и Японией был заключен пакт о нейтралитете. Советское правительство направило в Китай ряд телеграмм, в которых подчеркивалось, что курс и взаимоотношения с Китаем остаются прежними. Согласно записи беседы Чан Кайши и А.С. Панюшкина, состоявшейся 19 апреля 1941 г., Чан Кайши интересовался у полпреда его личной оценкой пакта о нейтралитете между СССР и Японией. Александр Семенович заверил, что пакт не вносит каких-либо изменений в советско-китайские отношения, что подтверждается тем, что при заключении пакта Китай совершенно не упоминается и не затрагивается, а с другой стороны – непрекращающейся помощью СССР206. Другое дело, что давая именно такой ответ, что реально думал полпред, а что старался донести до Чан Кайши. Нашему представителю можно было только посочувствовать, он попал в самый настоящий дипломатический цейтнот. Дело в том, что Договор о ненападении между СССР и Китаем от 21 августа 1937 г. выходил за рамки традиционно принятых и мог рассматриваться как о взаимной помощи сторон. Кроме того, подписавший его полпред Д.В. Богомолов сделал тогда устную декларацию о том, что СССР не заключит какого-либо договора о ненападении с Японией до того времени, пока нормальные отношения Китайской Республики и Японии не будут формально восстановлены.

А несколько ранее, в конце февраля 1941 г., замнаркома иностранных дел С.А. Лозовский запиской с грифом «Сов. Секретно» информирует В.М. Молотова о том, что согласно Договору о ненападении, заключенного между СССР и Китаем 21 августа 1937 г., стороны обязались воздерживаться от всяких действий или соглашений, которые могли бы быть использованы нападающим или нападающими к невыгоде стороны, подвергшейся нападению. При этом уполномоченные СССР и Китая обменялись специальной декларацией:

«УСТНАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ, СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНАЯ И НИКОГДА НЕ ПОДЛЕЖАЩАЯ ОГЛАШЕНИЮ, НИ ОФИЦИАЛЬНО, НИ НЕОФИЦИАЛЬНО.

При подписании сегодня договора о ненападении уполномоченный Союза Советских Социалистических Республик заявляет от имени своего Правительства, что Союз Советских Социалистических Республик не заключит какого-либо договора о ненападении с Японией до времени, пока нормальные отношения Китайской республики и Японии не будут формально восстановлены /выделено мной. – А.Л./.

Уполномоченный Китайской республики заявляет от имени своего Правительства, что Китайская республика не заключит в течение действия договора о ненападении, подписанного сегодня, какого-либо договора с какой-либо третьей державой о так называемых совместных действиях против коммунизма, которые фактически направлены против СССР.» /выделено мной. – А.Л./». Далее замнаркома специально обращает внимание на то, «что из вышеуказанных документов видно, что СССР взял на себя обязательство не заключать с Японией договора о ненападении во время войны Китая с Японией»207.

Намного позже, после выхода в свет мемуаров Чан Кайши, мир узнал, что в тот момент он оценивал пакт СССР и Японии как вопиющее нарушение советско-китайского договора и всей политики поддержки Китае в его борьбе с Японией208.

А ситуация в мире с каждым днем становилась все тревожнее.

Согласно донесению шанхайской резидентуры от 17 июня 1941 г.: «На заседании японского правительства не было принято окончательного решения о войне с Советским Союзом, так как в ближайшее время вмешательство Японии в войну считалось нецелесообразным», эта информация была основана на данных Вальтера Штеннеса209. В донесении также высказывалось предположение о том, что Япония, возможно, воспользуется нападением Германии только в том случае, если СССР «проявит признаки слабости».

После нападения Германии на СССР для Москвы значение союза с Чан Кайши, армии которого сдерживали значительные силы японцев в Китае, еще более возросло, позиция, а главное действия, официального правительства снижали вероятность вторжения на Дальний Восток или полномасштабного вступления Японии в войну против СССР.

7 декабря 1941 г. японский императорский флот напал на американскую военно-морскую базу в Перл-Харбор, что послужило поводом для вступления США во Вторую мировую войну. Удар оказался абсолютно неожиданным для американского флота. Но в Центре о предстоящей атаке знали, но не от советского нелегала военной разведки Рихарда Зорге, который к этому моменту уже был арестован японской контрразведкой, а от китайских коммунистов, чью информацию подтверждали Вальтер Штеннес и Янь Баохан. Необходимо пояснить, что американское правительство, как это не покажется странным, считало, что нападение на базы ВМФ США в Тихом океане является хорошим поводом для начала против Японии военных действий и продолжением политики, направленной против японской экспансии в Юго-Восточной Азии.

8 декабря 1941 г., на следующий день после нападения Японии, Чан Кайши пригласив официальных представителей СССР, США и Великобритании, заявил, что Китай объявляет войну Германии, и пытается убедить А.С. Панюшкина, что Советскому Союзу совершенно необходимо незамедлительно вступить в войну против Японии. Чан Кайши обратился с просьбой немедленно проинформировать Москву о содержании этой встречи, подчеркнув, что его предложение имеет характер личного послания И.В. Сталину, равно как и президенту Ф. Рузвельту, и премьер-министру У. Черчиллю210. Фактически Чан Кайши настаивал на принятии политического решения в пользу незамедлительного вступления СССР в войну с Японией. Александр Семенович ответил, что всю тяжесть войны против Германии несет СССР и советский народ, а победа на антигерманском фронте будет означать победу Англии, США и Китая против государств «Оси», и попросил не настаивать на том, чтобы Советский Союз немедля объявил войну Японии, отметив, что война с Японией неизбежна, но не сейчас, к ней необходимо готовиться211. А.С. Панюшкин полностью отдавал себе отчет, что на него и Советский Союз усиливается давление со стороны официального Китая, но война на два фронты могла стать для его страны совершенно губительной и, разумеется, в этих обстоятельствах позиция Чан Кайши и других лидеров Гоминьдана не могла найти поддержку в Москве. Позднее полпред лично озвучил Чан Кайши ответ И.В. Сталина о неприемлемости данного предложения в условиях войны с Германией, когда советский