Читать книгу - "1941: фатальная ошибка Генштаба - Геннадий Николаевич Спаськов"

Но всему приходит конец. К середине октября японцы окончательно определились со сроками своей агрессии против США и Англии, началась интенсивная подготовка к нападению на Перл-Харбор. Поскольку перед войной везде очищают тылы от иностранной агентуры, 18 октября Зорге арестовали.

Сначала он все отрицал, но затем признался, что является сотрудником советской разведки, и дал подробные показания. П. Судоплатов удивлялся:

«Я читал некоторые протоколы допросов и удивлен – как он мог пойти на такие достоверные признания?»

Но на допросах Зорге показал далеко не все – о своей работе на германскую разведку японцам он не сказал ни слова. Однако до сих пор раздаются стоны по поводу того, что Сталин будто бы предал «величайшего разведчика Второй мировой войны». Якобы переданная Зорге объективная информация противоречила «бредовым идеям Сталина», и тот в силу своей мстительности и злобности «решил уничтожить Зорге руками палача тюрьмы Сугамо»155.

«Красная капелла»

В директиве Генерального штаба вермахта № 050/41 от 31 января 1941 г., в разделе «Взаимодействие с ВВС и ВМФ», задачи германской авиации в предстоящей войне против Советского Союза определены следующим образом:

«Задачи ВВС – по возможности исключить воздействие авиации противника по нашим боевым порядкам и поддержать наступление сухопутных войск на направлениях главных ударов…

На первом этапе операции ВВС должны сосредоточить все усилия на борьбе с авиацией противника и на непосредственной поддержке сухопутных войск. Удары по промышленным центрам могут быть проведены не ранее, чем будут достигнуты оперативные цели, поставленные сухопутным войскам»156.

Поставленная задача предельно понятна – с началом боевых действий люфтваффе уничтожает советскую авиацию и поддерживает наступающие войска. Удары по промышленным объектам начинаются только после разгрома основных сил Красной армии.

13 февраля 1941 г. в развитие этой директивы командование группы армий «Б» издало собственную директиву 1/а № 500/41, где основные задачи авиации были почти полностью повторены:

«8. Задача авиации. Задача авиации заключается в том, чтобы свести до минимума действия русской авиации и поддержать наступление своих войск, сосредоточив главные усилия в полосе группы армий “Центр” и на левом крыле группы армий “Юг”. Во время главных операций авиация сосредоточивает все свои силы против авиации противника и для непосредственной поддержки армии. Атаки на промышленные объекты противника должны производиться лишь по достижении наступающими войсками поставленных оперативных целей»157.

Последующие приказы уточняли и детализировали задачи лишь в вопросе нарушения железнодорожного сообщения СССР. В начале войны предполагалось парализовать перевозки войск и их снабжения нанесением ударов по железнодорожным перегонам в прифронтовой зоне, к западу от линии рек Днепр – Двина, то есть непосредственно в зоне, примыкающей к району боевых действий начального этапа войны. В приказе группы армий «Б» № 1/а А 1105/41 от 17 марта 1941 г. о нарушении железнодорожного сообщения говорилось:

В основу приказа главного командования сухопутных войск о нарушении железнодорожного сообщения противника заложена идея, осуществление которой должно привести к нарушению:

а) снабжения действующих войск из тыла;

б) переброски соединений с одного направления на другое;

в) подвоза и отправки войсковых грузов;

г) своевременной отправки порожняка;

д) подвоза и снабжения Москвы.

Здесь только в самом конце разок промелькнуло название Москвы. Однако она упоминалась не как объект непосредственного удара, а как объект естественной изоляции, возникающей в результате нарушения снабжения, вызванного нехваткой подвижного состава, уничтоженного в прифронтовой зоне. Саму Москву в начале войны люфтваффе достать не могли – не было нужных дальних бомбардировщиков. А разрушать подходящие к ней пути следовало позднее, после разгрома советских войск западнее линии рек Днепр и Западная Двина. Поскольку к этому приказу прилагались заимствованные из директивы 1/а № 500/41 схемы нанесения ударов по шоссейным и железнодорожным сетям, где самые восточные объекты ударов – это железнодорожные узлы в районе реки Днепр, в 450 километров от границы. Остальные 80–85% целей для бомбардировок находились существенно ближе к границе. Схемы сопровождались примечанием, где в очередной раз дополнительно уточнялось:

«На первом этапе следует исходить из того, что в первую очередь должна быть выведена из строя сеть дорог западнее р.р. Днепр—Двина с тем, чтобы воспрепятствовать отходу войск противника на Восток. Нападения же на дорожные объекты восточнее р.р. Днепр – Двина должны производиться позже»158.

Таким образом, нарушение железнодорожного сообщения восточнее рек Днепр и Двина должно было осуществляться значительно позже начала войны, после разгрома войск советских приграничных округов. При этом командование вермахта существенно уточнило свою первоначальную позицию по отношению к ударам по таким капитальным объектам, как промышленные заводские сооружения и электростанции. Если раньше их предполагалось бомбить только после первого этапа «Барбароссы», то теперь, согласно приказу группы армий «Б» 1/а № 1105/41 от 17 марта 1941 г., они в обязательном порядке вообще исключались от ударов с воздуха:

«Вообще, к западу от линии Ростов, Горький, Архангельск производить разрушение железных дорог лишь на перегонах. Искусственные сооружения и заводские здания должны обязательно сохраняться. Также следует сохранять все промышленные сооружения, в особенности электростанции.

Основательные разрушения производятся лишь к востоку от названной линии. Для дорожных объектов, предложенных группой армий (см. приложение 8, лист «б»), вышеизложенные директивы остаются в силе»159.

Итак, для люфтваффе вышеназванные директивные документы в начале войны ставили следующие задачи:

– уничтожение советской авиации;

– непосредственная поддержка войск вермахта;

– парализация перевозок войск и их снабжения ударами по железнодорожным перегонам только в прифронтовой зоне, к западу от линии рек Днепр – Двина.

Разрушать дорожные объекты восточнее реки Днепр следовало существенно позже начала войны. При этом запрещалось разрушать заводы и особенно электростанции для последующего их использования, западнее линии Ростов – Горький – Архангельск. Сейчас мы знаем, что в начале войны немцы следовали именно этому плану.

С получением этих директив в авиационных штабах начались изучение, планирование мероприятий по их выполнению и разработка соответствующих документов. И если бы в штабе люфтваффе был советский разведчик, имеющий реальный выход на содержащуюся в них информацию, то именно ее он должен был передать в Москву.

Такой разведчик в штабе авиации Германии был. Это участник разведывательной группы, ставшей впоследствии известной под названием «Красная капелла», обер-лейтенант резерва Харро Шульце-Бойзен, имевший в Москве псевдоним «Старшина». До сих пор историки считают его одним из ценнейших источников информации внешней разведки НКВД-НКГБ. Сообщения от него поступали регулярно с частотой примерно три-четыре раза в месяц. Давайте посмотрим, что он в них сообщал Москве. «Корсиканец» – псевдоним его товарища Арвида Харнака, другого разведчика из той же