Читать книгу - "Адский штрафбат - Генрих Эрлих"

— РОНА — это Русская освободительная народная армия, — сказал Фрике Вортенбергу после своего возвращения. — Здесь одни русские. 1700 штыков. Какой кошмар!

Фрике надолго замолчал. Он немного рассказал для почти двухчасового отсутствия.

— И кого они здесь освобождают? — спросил Вортенберг, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

— Себя, только себя, — ответил Фрике, — тут сплошь добровольцы, которые примкнули к Каминскому еще в России. Они отступают вместе с нашими частями. Им нет хода назад. Руководство СС решило использовать в Варшаве их опыт борьбы с партизанами в России. Но тут не Россия! И они ведут себя тут так, как, наверное, никогда бы не вели себя на родине. Тут для них всё чужое, все — враги. Они не делают различия между бунтовщиками и лояльным нам населением. Они косят всех подряд и в первую очередь мирное население как самое беззащитное. Своими действиями они не столько уничтожают бунтовщиков, сколько увеличивают их число. Хуже всего, что они носят немецкую форму. Они дискредитируют честь немецкой армии! Немецкого народа! — возмущенно воскликнул он.

Постепенно Фрике успокоился и разговорился:

— Этот Каминский — весьма неординарная личность, с ним интересно беседовать. У него прекрасный немецкий язык. Впрочем, это неудивительно, ведь его мать была немкой.

Все солдаты, включая Брейтгаупта, дружно кивнули. Да, чему уж тут удивляться, если его мать была немкой. У них у всех матери были немками. И они все говорили на немецком. Это не стоило им ни малейших усилий.

— Отец у него был, естественно, поляк, но родился Каминский в Российской империи. Во время большевистского переворота он был студентом политехнического института в их столице, Санкт-Петербурге. Он не нашел ничего лучшего, как пойти добровольцем в Красную армию, чтобы воевать против немецких, а затем и польских войск. И еще он вступил в партию большевиков. После окончания службы в армии он закончил прерванную учебу в институте и в течение десяти лет работал инженером-технологом на химических предприятиях.

— Весьма достойная профессия для штатского человека, — заметил Вортенберг.

— Несомненно! Затем в его жизни все изменилось. В 1935 году его исключили из партии за критику большевистских коллективных хозяйств, а в 37-м арестовали и предали суду за принадлежность к некоей экономической школе. Его называли: враг народа. Как интересно! Все как у нас. Включая трудовое перевоспитание. Его он проходил на спиртовом заводе все в той же должности инженера-технолога. Перед самой войной он был освобожден и отправлен на поселение в Орловскую область.

«Врет он, этот генерал. — подумал Юрген, — в России ссылают на поселение в Сибирь, или Казахстан, или куда еще подальше». Других нестыковок в рассказе Фрике о Каминском он не заметил.

— Собственно, с этого и начался наш неформальный разговор, — сказал Фрике. — После обсуждения диспозиции Каминский спросил, где мне довелось воевать. В числе прочего я назвал Орловскую дугу, где получил серьезные ранения и едва не попал в лапы к партизанам. Тогда меня спасли и вынесли на своих плечах присутствующие здесь ефрейтор Вольф, рядовые Хюбшман и Брейтгаупт. Я чрезвычайно благодарен им за это, — сказал Фрике и улыбнулся Юргену.

Фрике говорил это для обер-лейтенанта Вортенберга, фельдфебеля Грауэра и новых солдат батальона, чтобы явить им пример достойного поведения в бою. Юргену было это приятно. Он улыбнулся в ответ Фрике. Брейтгаупт тоже ощерил зубы, и ему было приятно. Красавчик шарил рукой слева от себя. Вероятно, он искал клаксон, чтобы просигналить что-нибудь задорное в честь их командира и всего их батальона. Но клаксона не было. Это был «майбах», но не тот, к которому привык Красавчик.

— Но вернемся к Каминскому. Он тут же отреагировал на мои слова, сказав, что если бы я попал в его район, то мне нечего было бы опасаться и мне была бы оказана самая квалифицированная медицинская помощь. Оказывается, он был обер-бургомистром большого округа в Орловской области. Очень большого. По его словам, под его управлением находилась территория, сопоставимая с воеводством в Польше или землей в Германии. Он назвал Саксонию, но я думаю, что это сильное преувеличение, хотя в России все возможно. Самое удивительное, что это был не просто округ, а самоуправляемый округ. Немецкая администрация отдала все бразды правления в руки русских. Для поддержания порядка в округе была создана уже упомянутая РОНА. Им удалось даже вывести партизан! Раньше в округе случалось от 40 до 60 нападений партизан в месяц, а к лету 43-го года, когда наш батальон прибыл в те места, партизанские налеты сошли на нет.

— Не думаю, что дело было только в деятельности вооруженных формирований РОНА. Каминский проводил здравую внутреннюю политику и пользовался полной поддержкой гражданского населения. Конечно, я знаю это только с его слов, но ведь и слов достаточно, чтобы понять умонастроение человека. Ликвидация большевистских коллективных хозяйств и раздача земли крестьянам в частную собственность, развитие местной промышленности, запрещение самогоноварения, создание сельских школ и больниц, ремонт дорог и мостов, защита имущества и жизни граждан. Что это как не создание нормальных условий жизни для населения? Как не попытка привнести немецкий порядок на русскую землю?

— И как долго простоял этот порядок? — спросил Вортенберг.

— Долго. Полтора года. Для немецкого порядка нужны немцы. Ушли мы — рухнул порядок. Естественно, что вместе с нами вынуждена была отойти и бригада Каминского. Вот вам отличие отрядов самообороны от регулярной армии: стоит этим самооборонцам ступить за границы своего округа, своей земли, как они превращаются в толпу наемников — насильников и мародеров.

— Каков поп, таков и приход, — сказал Брейтгаупт.

«Wie der Herr, so's Gescherr»

Это сказал Брейтгаупт.

— Верно, — кивнул головой Фрике, — этот Каминский — подонок. — Фрике никогда не позволил бы себе такого высказывания о немецком генерале вермахта, тем более в присутствии нижних чинов. Но речь шла о бригаденфюрере СС и русском, несмотря на мать-немку и отца-поляка. — Природный ум, дар администратора, военные таланты в его случае ничего не значат, скорее наоборот. Умный подонок нанесет стократный ущерб. Будь моя воля, я бы таких, как этот Каминский, на пушечный выстрел не подпускал к немецкой армии. А уж коли вышла такая промашка, постарался бы от него побыстрее избавиться.

— Боюсь, герр подполковник, что таким образом вы бы лишь ускорили новую встречу с Каминским, — сказал Юрген, подмигивая другим солдатам, — ведь он мог бы попасть в наш батальон.

— О! — сказал Фрике и задумался. — Да, такое вполне могло бы случиться, — мечтательно произнес он и воскликнул: — Я определил бы рядового Каминского в ваше отделение, ефрейтор Вольф!

— Рад стараться, герр подполковник! — закричал Юрген.

Солдаты весело рассмеялись. Им нужна была разрядка. Собственно, ради этого Юрген и устроил эту маленькую интермедию. А подполковник Фрике удачно подыграл ему. Они все лучше понимали друг друга.