Читать книгу - "Загадки Шестого континента - Сергей Алексеевич Ковалев"

В 1958 г. четыре советских вездехода «Пингвин» участвовали в походе в центральные районы Антарктиды

Советская база «Новолазоревская»

С.Г. Горшков

С. Вудворд

Фолклендские острова. Фото из космоса

В те дни аргентинцы построили свою новую станцию «Эсперанса» в бухте Хоп, там, где тремя годами раньше сгорела английская станция. Почему именно здесь? Трудно сказать, но интерес аргентинцев к этому географическому району был слишком откровенным. Однако уже 1 февраля 1952 года в бухту Хоп пришло английское судно «Джон Биско» для сооружения новой базы.

Англичане начали выгрузку оборудования и строительных материалов. Начальник аргентинской базы заявил, что имеет приказ от своего правительства не допускать строительства других баз в данном районе. Англичане не приняли эти слова во внимание. Тогда вооруженные аргентинские солдаты, сделав несколько предупредительных выстрелов в воздух, посадили английских полярников на свой катер и доставили их на борт «Джона Биско». Англичане по радио сообщили о случившемся своему командованию. Британское правительство выразило решительный протест. В ответ аргентинское правительство принесло извинения, объяснив этот инцидент ошибкой начальника аргентинской базы, который «превысил свои инструкции в деле защиты национальной территории Аргентинской Республики». После этого англичане построили на берегу бухты Хоп свою станцию рядом с аргентинской. Казалось, инцидент исчерпан. Но не тут-то было!

На острове Десепшен аргентинская база находилась в 6 километрах от английской. В декабре 1952 года аргентинцы и чилийцы построили хижины-убежища всего лишь в 400 метрах. Налицо были все признаки вытеснения англичан с острова. Меж тем Десепшен имеет защищенную от штормов и ветров гавань. Здешний залив был не только отличной якорной стоянкой, но и идеальным гидропортом для приема самолетов. Фактически с этого острова можно было легко контролировать весь пролив Дрейка. А при сооружении здесь радарной установки — любое движение судов и кораблей, которые следовали бы в Тихий или Атлантический океаны. Не удивительно, что через три месяца в бухту острова Десепшен пришел британский невооруженный шлюп «Снайп». И 15 февраля начальник английской станции, согласовав свои дальнейшие действия с командиром шлюпа, в сопровождении двух констеблей и матросов со «Снайпа» приступил к разрушению аргентинских и чилийских хижин. А затем арестовал двух аргентинцев, проживавших в этих хижинах, и отправил их для передачи аргентинским властям на Южную Георгию.

На острове Десепшен вооруженный британский отряд провел последующие три месяца. В это же время у острова патрулировали: сначала все тот же «Снайп», а затем — фрегат «Бигбэри Бэй». Следующим антарктическим летом английский отряд Королевской морской пехоты находился на острове уже четыре месяца. И тем не менее в 1954 году чилийцы построили здесь свою антарктическую базу «Агирре-Серда». Аргентинские самолеты стали совершать ежедневные полеты над антарктической территорией с целью «демонстрации осуществления суверенитета». Более того, на острове Ливингстон организовали новую базу.

В мае 1955 года британское правительство обратилось в Международный трибунал с жалобой на вторжение Аргентины и Чили в колонии Фолклендских островов. Но ни Аргентина, ни Чили не признали решение трибунала правомочным для разбора этого спорного вопроса.

Встречно, в том же 1955 году, Аргентина объявила, что имеет притязания на еще более обширный сектор, а именно: от 46 градусов южной широты до Южного полюса, включая Фолклендские острова, Южную Георгию, Южные Сандвичевы острова, Южные Оркнейские острова, Южные Шетландские острова и часть антарктического материка между 25-м и 74-м градусами западной долготы. Все это пространство аргентинцы выделили в самостоятельную провинцию с подчинением губернатору Огненной Земли.

Не стало отставать от Аргентины и Чили. Чилийское правительство выделило для себя в Антарктиде территорию и назвало ее провинция Магеллан. Налицо был хоть и мирный, но захват антарктических территорий. Однако зажженный фитиль продолжал тлеть. И однажды — хорошо разгорелся.