Читать книгу - "Третья причина - Николай Дмитриев"

— Ну-ну, — оживился Иртеньев. — Как вы считаете, использовать для разведки можно?

— Бесперспективен. Его аппарат мал и легко обстреливается из винтовок. — Поручик сделал многозначительную паузу. — А вот «Lebaydy»[28]поднимается на 2 км и имеет скорость 36 км. И ещё, есть обнадёживающие сведения из Америки…

— Знаю…

Полковник снова встал и, время от времени поглядывая на оставшегося сидеть поручика, принялся расхаживать по гостиной. Да, похоже, на молодого человека можно положиться, и, значит, ему, полковнику Иртеньеву, задерживаться в Германии незачем…

* * *

Огромный лайнер «Германо-Американской линии» мягко качало на океанской волне. Полковник Иртеньев, погрузившись в размышления, вторые сутки практически не выходил из своей каюты и, лёжа поперёк койки, машинально переводил взгляд с одной картины на другую. Два пасторальных пейзажа, вставленные в поблёскивающие золотом рамки, украшали противоположную стену каюты.

Мысли полковника, всё это время крутившиеся вокруг одной и той же темы, изредка вдруг уходили в сторону, и тогда ему вспоминалось что-либо совершенно постороннее, казалось бы, никак не связанное с его теперешним положением.

Вот и сейчас, слегка качнувшись на койке, Иртеньев вдруг сравнил свою большую каюту первого класса с маленькой бонбоньеркой «Зуава». Там его ноги свободно упирались в противоположную переборку, скромный пакетбот изрядно мотало, и полковник неожиданно понял, что он почему-то почти от самого Петербурга всё время сравнивает своё теперешнее путешествие с тем давним африканским вояжем.

Совпадений и вправду выходило достаточно, а уж встреча с давним комбатантом, вытащившим его когда-то из стамбульской западни, вообще показалась добрым предзнаменованием и, придя к такому заключению, полковник вновь принялся сопоставлять всё известное ему на данный момент.

Конечно, то, что строящийся броненосец «Орёл» едва не утонул у причальной стенки, можно объяснить стечением обстоятельств… Но ведь временные пробки заклёпочных дыр могли выбить и преднамеренно, отчего вода попала в корабельный корпус, а уж это сбрасывать со счетов никак не стоило. Зато стальные опилки в маслёнках упорного подшипника всё того же «Орла» и повреждение цилиндра правой машины крейсера «Олег» — уже прямая диверсия, вызванная то ли нежеланием матросиков идти на войну, то ли причинами посерьёзней. Во всяком случае, задержка с выходом налицо, и очень возможно, что злоумышленников надоумил кто-то весьма заинтересованный…

Неожиданно вспомнился старый моряк, попутчик до Гамбурга, с его опасениями относительно Зондского архипелага. Да, этот мореман, так ратовавший за Северный путь, и не догадывался, что уже тогда, совсем рядом с ними рыскали японские миноносцы, подстерегая русские корабли.

Откуда они там взялись, для Иртеньева было предельно ясно. Видимо, не зря в Европе побывал маркиз Ито,[29]да и специальная японская миссия, прибывшая годом позже с поручением «изучить постановку военного кораблестроения всех стран», видимо, тоже времени зря не теряла.

Отношения между Россией, Англией и Швецией тоже были понятны, но вот позиция Германии в свете событий у Доггер-банки заставила Иртеньева поломать голову. Цель всех этих событий, конечно, одна: всемерно задержать выход 2 ой эскадры. Но какой смысл немцам устраивать провокации?

Прикидывая всяческие варианты, полковник пришёл только к одному выводу. Или немецкий капитан действовал по чьему-то наущению, но как бы от себя, или Германия хочет очистить Балтику от русских кораблей и всячески способствует походу, а заодно не прочь и рассорить Россию и Англию.

Правда, английскую военную угрозу Иртеньев откинул сразу и бесповоротно. Все угрозы, которыми полны газеты, не более чем дипломатический блеф. Какой смысл Англии воевать с Россией самой, когда это с успехом делает Япония, и потому весь Гулльский инцидент не более чем очередная, но крайне неприятная задержка…

Окончательно придя к такому выводу, полковник облегчённо вздохнул и вдруг, совсем по-мальчишески, попробовал дотянуться ногами до противоположной стены каюты. Однако океанский лайнер — это конечно же не небольшой «Зуав», и полковник, в результате безуспешной попытки, только шлёпнулся на пол.

Весело рассмеявшись, Иртеньев поднялся, с улыбкой обозрел окружавшую его роскошь, привёл в порядок костюм и, придирчиво оглядев себя в высоком зеркале, вделанном прямо в двери каюты, вышел в коридор.

Пройдя коридором, полковник по ступенькам, которые больше походили на лестницу шикарного дома, чем на корабельный трап, поднялся в музыкальный салон, специально предназначенный только для обитателей одноместных кают.

Отсюда через вход, предусмотрительно скрытый бархатной портьерой, можно было пройти прямо в столовую первого класса, устроенную в нижнем этаже палубной надстройки роскошного «Кайзера».

Чуть отодвинув бархатный занавес, Иртеньев увидел, что корабельные стюарды ещё хлопочут возле столов, расставляя недостающие приборы и, отпустив штору, направился к боковому выходу из салона.

По обе стороны обеденного зала создатели лайнера предусмотрели застеклённые галереи для желающих совершать променад и любоваться открывающимся видом не с открытой палубы, а из закрытого помещения.

Пассажиров, прогуливающихся здесь в ожидании первого завтрака, было уже многовато и, не желая никому мешать, полковник встал у широкого окна, совсем рядом с вызолоченной колонной, увенчанной белым цветочным горшком, почти скрытым шапкой ярко-зелёных листьев.

Люди, то и дело проходившие рядом, как чётко уловил Иртнеьев, были чем-то взволнованы и, отнеся это на счёт морского путешествия, полковник спокойно отвернулся к окну. За толстым, густо забрызганным стеклом, ограждавшим галерею, начинало волноваться ставшее сурово-мрачным Северное море, и огромный пароход ощутимо покачивало.

Ни к утреннему кофе, ни к первому завтраку полковник не выходил и теперь внезапно ощутил, что проголодался. И почти сразу, словно подчинившись возникшему желанию, в столовой звонко ударил гонг, призывавший ко второму завтраку.

Иртеньев резко повернулся и замер. Прямо на него по галерее шла молодая темноволосая женщина, одетая в светло-серое платье стиля ампир. Почему-то полковник остановил своё внимание именно на платье, а лица женщины словно и не увидел, но, точно чувствуя, что она ему безумно нравится, он совершенно машинально пошёл следом.

К вящему удивлению полковника, дама в светло-сером платье оказалась его соседкой по табльдоту, и они обменялись ни к ничему не обязывающими взаимными любезностями. И тут Иртеньев с удивлением отметил, что большие, карие, чуть навыкате глаза женщины производят на него странно-магическое действие.