Читать книгу - "Гроза над Цхинвалом - Александр Марков"

Возвращались уставшие, но довольные. Добыча едва вошла в здоровенные армейские рюкзаки, вдобавок Кузя тащил под мышкой плоский компьютер-ноутбук, а Сенакоев позвякивал коньячными бутылками, которые сложил в прочный полиэтиленовый пакет с изображением чем-то недовольного верблюда.

– Охота тебе их переть? – удивлялся Какишев. – Дома выпивки до хрена.

– Такой нет, – радостно возражал Алан. – Ты посмотри, сколько звезд на бутылках! Всем коньякам коньяк. Я такого отродясь не пил.

– Давай, давай, – подзадоривал подельника Кузя. – Корячься. Молодой, здоровый, кровь играет.

– Сегодня же и попробуем, – пыхтел Сенакоев. – Нужно ж удачу обмыть…

– Само собой, – не стал спорить Какишев. – Никогда не оставляй на завтра то, что можно выпить сегодня. Далеко еще?

– Не очень.

– Давай отдохнем немного. Что-то я притомился.

Они устроили привал в негустом леске. Людей вокруг не было видно, да и вообще, судя по всему, война обошла это место стороной: землю не уродовали рваные шрамы окопов, не хрустели под ногами стреляные гильзы, не валялись в кустах окровавленные повязки и «с мясом» сорванные с рукавов нашивки, некогда украшавшие форму грузинских вояк и миротворцев.

Невесть почему Алан вдруг вспомнил учителя Ревазова. Он давненько уже записался в ополченцы. Днем пацанов уму-разуму учит, вечером тренируется на стрельбище и в окопах. Осёл. Подстрелят его, этим все и закончится. Как подстрелили старшего брата самого Алана. Закопали, теперь над могилой красивые слова говорят. Погиб за Родину… Вечная память… Ему что, легче от этого? Ни пожить как следует не успел, ни нажить ничего. Дом – развалюха развалюхой, бабу пригласить стыдно. Нет, Алан из его смерти выводы сделал. Он еще многого не попробовал, не все, что хочется, увидел. Жить нужно долго и с наслаждением.

– Хорошо, что на свете есть дураки, готовые воевать, – неожиданно для самого себя выдал Сенакоев.

Но Кузя его понял.

– Для нас это очень хорошо, – согласился он. – Умный человек всегда сумеет в мутной воде рыбку выловить. Жирненькую, золотую. Дураки мрут невесть зачем, умные сбиваются в стаи. Меня зовут Кузьма Константинович Какишев. Три буквы «К».

– И что? – лениво поинтересовался Алан.

– В Америке такая кодла была. Куклуксклан называлась.

– Ну и имечко… – подивился Сенакоев.

– Трудное, – признал Какишев. – Я его еле заучил. Так вот эти мужики, их еще три «К» называли, шерстили негров. Серьезно шерстили. Тех, кто не хотел по правилам жить, мочили на хрен. Такую войну я понять могу. Тех, кто мне и таким, как я, жить мешает, надо на месте кончать.

– Думаешь, получится? – спросил Алан.

– Не знаю… Когда-то думал, что жизнь правильно изменилась. Братва хорошо жила… Правда, не долго… Кому-то все это не понравилось, развернули все по-своему. Ну, ничего! Не все еще потеряно. Мы теперь тоже ученые. Выпадет карта, отыграем все по новой…

Он помолчал, потом решительно встал.

– Хватит валяться! А то меня аж в сон потянуло.

– Спать нельзя, – согласился Сенакоев. – а то еще застукает кто-нибудь. Давай выбираться. Завтра опять пойдем? Или отдохнем денек?

– Нельзя отдыхать, – вздохнул Кузя. – Наше время – пока вокруг неразбериха царит. Чуть какая-нибудь власть устаканится, завинтят гайки.

– А как ты думаешь, чья возьмет?

– Хрен его поймет, – Какишев взваливал на плечи рюкзак, поэтому пожать ими не смог. – Я так маракую, что у Саакашвили против русских кишка тонка. По уму, ему бы драпать пора и подальше.