Читать книгу - "Обязан выжить - Николай Дмитриев"

Вика повернул голову, посмотрел вверх и облегченно вздохнул. Большой балкон с вычурной деревянной балюстрадой все так же нависал над верандой, и в широком окне мезонина не было ни одного выбитого стекла.

Вика улыбнулся, и тут снова нахлынувшую было волну воспоминаний оборвал прозвучавший за спиной женский голос:

— Гражданин, вам кого?

Вика резко обернулся и увидел, что на крыльцо флигеля вышла пожилая женщина, державшая в руках таз со свежевыстиранным бельем. Иртеньев подошел ближе и, остановившись шагах в трех от ступенек, сказал:

— Здравствуйте, уважаемая. Я из Москвы, проездом. Вы мне, случайно, не подскажете, как мне найти… — Вика полез в карман, вытащил первую попавшуюся бумажку и, сделав вид, что сверился с ней, наконец-то закончил: — Богданович, Софью Егоровну…

— Егоровну? — женщина удивленно воззрилась на Иртеньева. — А что такое?

— Видите, тут такое дело, — слегка замялся Иртень ев. — Меня просили передать…

— Эва, милок, хватился! Померла твоя Егоровна, — женщина оперла тяжеловатый таз о перила. — Год уже как померла.

— Как умерла? — опешил Вика.

— А так, — женщина снова подняла таз. — Некогда мне с тобой, милок, растабаривать, у меня вон работа…

— Позвольте помочь, — нашелся Вика и, приняв из рук женщины таз, пошел следом за ней к натянутой через двор веревке.

Не ожидавшая такой любезности женщина сразу подобрела и еще на ходу, доставая из таза туго скрученную мокрую простыню, начала выкладывать начистоту:

— Скажу тебе по правде, прихварывала она здорово. Так и опять же, понимать надо, была хозяйкой, а стала жиличкой… — женщина ловко закинула на веревку отдающую влажным теплом простыню и, роясь в тазу, закончила: — Ну а обратно кады расселять собрались, и вовсе слегла…

Вика только сейчас сообразил, что из дома во двор никто не показывается, и слегка растерялся.

— Вы что, хотите сказать, совсем выселить?.. Выходит, там совсем пусто? — Вика неуверенно показал на имевшую вполне обжитой вид веранду.

— И как же, милок, держи кармана шире, — женщина сердито поджала губы. — Начальник с семейством дом занял.

— Вот оно что… — Вика вспомнил, как напрасно тряс ручку парадного, и уточнил: — А они что, все на службе?

— Ну ты, милок, и скажешь, — женщина хрипловато и как-то невесело рассмеялась. — Начальничек этот своих домочадцев куда-то отдыхать спровадил, а сам охальничает напропалую…

— Охальничает? — удивился Иртеньев. — Это как же?

— Да как охальничают, — женщина бросила злой взгляд в сторону веранды. — Почитай, кажинную ночь девок к себе таскает…

Услышав такое, Иртеньев надолго замолчал и, только когда таз с бельем, который он так и носил следом за женщиной, совсем опустел, Вика осторожно поинтересовался:

— Как мне сказали, у этой Софьи Егоровны сын есть, он вроде как жил с ней, так, может, с ним можно поговорить?

— Эва, хватился! — добродушно упрекнула женщина Вику, забирая у него ставший совсем легким таз. — Как ты, милок, с ним говорить будешь? Он же пацан совсем…

— Ну все-таки, — мягко возразил Иртеньев.

— Да ты, видать, не понял, к чему я… В сиротский дом мальца определили, милок.

Женщина направилась к флигелю, Вика машинально пошел за ней и уже возле крыльца спросил:

— Может, вы скажете, где у вас этот сиротский дом? А то мне неудобно как-то, был здесь и не узнал, а так я выкрою время и зайду, поспрошаю…

— Да не зайдешь ты, милок, не зайдешь, — женщина задержалась на ступеньках. — В другой город его услали.

— Хоть бы узнать, в какой… — сокрушенно вздохнул Вика, и тут женщина, видимо, окончательно проникнувшись к нему симпатией, сказала:

— О, совсем запамятовала! Витька, это сын Егоровны, моему внуку Петьке намедни письмо прислал. Пойду гляну, а ты тут погодь, милок, а то у меня в комнате парко.

Женщина скрылась за дверью, и Вика, оставшись один, смог наконец-то осмыслить услышанное. То, что его сестра умерла, Вика до конца осознал только сейчас, и сразу все его планы, расчеты и предположения в очередной раз пошли псу под хвост.

Больше того, Вике стало не до своих забот, и всеобъемлющая скорбь медленно охватила его, заставив в который раз вспомнить прошлое и те незабвенно-счастливые дни, которые беззаботным мальчишкой он провел именно в этом доме…

Из этого странного состояния полупрострации Вику вывел прозвучавший почти над самым ухом вопрос:

— Эй, милок, ты эт чего?..

Вика встрепенулся, как смог взял себя в руки и, осознав, что женщина, успев вернуться, уже стоит рядом, держа в руках смятый конверт, быстро спросил:

— Это то письмо?

— Да тут, такое вышло, милок… — женщина чуть виновато посмотрела на Иртеньева. — Петька-то, вахлак этакий, само письмо куда-то закинул, вот конверт только и валялся…

Вика взял конверт, покрутил его в руках и, увидев четкий штамп и обратный адрес, как бы между прочим, поинтересовался:

— А поговорить-то с вашим Петькой нельзя?

— Ну, он как с утра на реку убег, то только вечером и заявится. Так что звиняй, милок…

Женщина сочувственно покачала головой, вздохнула и, оставив не нужный ей конверт Иртеньеву, ушла в дом. А на Вику ее слова о реке произвели странное впечатление. В памяти почему-то возник старый колесный пароход, носивший новое название «Пестель», на котором они с Быком плыли сюда и где Васька успел посвятить Иртеньева в свои замыслы.

Конечно же, ход Васькиных размышлений оказался весьма убог. По его предложению, им следовало отправиться на какой-нибудь курорт, где Иртеньев, знакомясь с состоятельной публикой, мог выяснить, у кого есть деньги, а потом уже Бык, действуя «по наводке», потрошил бы очередного фраера.

Нечего и говорить, что в душе Иртеньев сразу отверг такую перспективу, но сейчас, глядя на закрытое окно мезонина, Вика по странной ассоциации вдруг вспомнил свои детские шалости, и именно они натолк нули его на одну мысль…

* * *

Время повернуло к полуночи, и в наступившей тишине было хорошо слышно, как в расположенном за три квартала городском саду духовой оркестр доигрывает последний вальс. Вика, стоявший под тем самым длинным навесом, опиравшимся на чугунные колонны, посмотрел в оба конца темной улицы и, не заметив ничего подозрительного, смыкнул топтавшегося рядом Ваську Быка.

— Пора…

Кольцо калитки слабо звякнуло, и две тени проскользнули во двор. В окнах флигеля не замечалось и огонька, свет фар одиноких автомобилей, изредка проезжавших по улице, сюда не проникал, и оттого темнота здесь казалась особо густой.

Не выходя на середину двора, Вика и Бык осторожно прокрались к тому месту, где от угла балкона с крыши спускалась водосточная труба. Тут Вика, нащупав вбитую в стену скобу, первым делом проверил ее на прочность. Потом, держась обеими руками за трубу и пользуясь скобами как ступеньками, он начал осторожно подниматься вверх.