Читать книгу - "Был у меня друг - Валерий Шкода"

Поговаривали, что в лихие революционные годы дед, не приняв новой власти, пошел воевать в ряды войска барона Врангеля, после бегства которого был схвачен красногвардейцами и вместе с другими такими же, как и он, бедолагами попросту поставлен к стенке. Что его спасло, не знал никто и спрашивать не решался, но легенда гласила, что в последний момент, решив сэкономить патроны, красноармейцы погрузили врангелевцев на баркас, привязали к ногам каждого по огромному камню, вывезли в море и утопили. Но, видимо, утонули не все.…

Будучи на редкость отзывчивым, хотя и строгим стариком, дедушка Степан помогал, чем мог, каждому, кто когда-либо обращался к нему за помощью.

Казалось, не было на свете работы, которую он не смог бы сделать: разобрать и отремонтировать лодочный мотор – пожалуйста; мотоцикл починить – не вопрос; электричество в поселковый клуб провести – дедушка Степан; виноградник разбить – и это к нему. Особенно любили деда местные девчата, которым он с удовольствием чинил туфли и сапожки. Все мог легендарный дедушка Степан, только вот был он очень одиноким, поэтому и на пенсию не уходил. «Буду работать до гробовой доски», – поговаривал частенько старик, загадочно улыбаясь.

– Ну что, хлопчик, будем учиться моторам? – улыбнувшись в бороду, спросил у Егора дед, когда тот в первый раз по железному трапу спустился в машинное отделение стоявшего на ремонте сейнера.

– Будем, дедушка Степан, – ответил Егор, разглядывая большой, разобранный на части дизель.

– Вот это называется шатун, – указал дедушка Степан на покрытую черным маслом деталь, – а это поршень. Знаешь, для чего нужен двигателю поршень?

– Нет, – откровенно пожал плечами Егор.

– Поршень – очень важная составляющая часть мотора……

Не прошло и месяца, как Егор уже знал всю теоретическую часть своей будущей работы. Дедушка Степан явно обладал уникальным педагогическим дарованием. Совершенно далекий от техники Егор, открыв рот, слушал увлекательный рассказ деда о том, как топливный насос высокого давления очень точно и дозированно подает соляру в камеру сгорания двигателя, где топливо, не выдерживая сумасшедшего давления, производимого поршнем, воспламеняется, высвобождая мощную энергию, толкающую поршень обратно….

Рассказывал об этих железяках дедушка Степан с такой душевной увлеченностью, что, слушая его, Егор забывал о существовании времени как такового. В машинном отделении малого рыболовного сейнера, где они вдвоем проводили дни и недели, всегда был полумрак, который обеспечивала засиженная мухами двенадцативольтная лампочка, уныло болтавшаяся на ржавом железном потолке.

Тишина в этой металлической каморке была, что называется, гробовая. Егор с дедом были полностью отрезаны от внешнего мира толстыми стальными листами. Разговаривали они очень тихо, потому что громкие звуки, отражаясь от железных стен трюма, долго вибрировали в замкнутом пространстве небольшого по размерам машинного отделения, сильно напрягая барабанные перепонки. Все это создавало между дедушкой Степаном и Егором какую-то невидимую связь, делая их с каждым днем все ближе и ближе. Как-то по-родственному привязывались они друг к другу. Время от времени сами того не замечая, увлекшись работой, они надолго замолкали, не переставая при этом общаться каким-то непонятным обычным людям способом.

– Ты молодец, Егорка, быстро соображаешь, – сказал однажды дедушка Степан, когда, закончив работу, они вылезли из трюма на свет божий, – но все равно видно, что не твое это дело – в моторах ковыряться не твое.

Дед, сев на железную тумбу, стоявшую у самого края причала, свесил вдоль тела свои длинные жилистые руки, закрыл седые веки и, развернувшись лицом к уходящему на покой солнцу, затих.

Егор, пристроившись рядом на сваленных в кучу толстенных канатах, тихонько спросил:

– А что значит «не мое», дедушка Степан?

– Не для этого ты, значит, родился, сынок, – спокойно ответил дед, не поворачивая седой головы и не открывая глаз. Егор внутренне сжался от этих слов, и вдруг ему показалось, что всю свою недолгую жизнь он именно их и ждал.

– А для чего, дедушка? Для чего я родился? – осторожно спросил Егор.

Дедушка Степан слегка улыбнулся в свою густую бороду и ответил вопросом на вопрос:

– А ты сам-то как думаешь?

– Я?

– Да, ты.

Егор, озадаченно почесав голову, ответил:

– Да я об этом даже никогда и не думал.

– Напрасно, Егор, – сказал дед и, немного помолчав, добавил: – А это самый главный вопрос в жизни любого человека. Пока ты на него не ответишь, счастья в жизни не будет у тебя, не поселится оно в твоем сердце, сынок, стороной обойдет.

– Да как же мне на него отвечать, – удивленно спросил озадаченный нелегким, а главное, неожиданным вопросом, Егор, – сам у себя спрашиваю и сам себе отвечаю? Это как же?

– А вот именно так, как ты и сказал: сам у себя и спрашивай, – все так же спокойно продолжал дедушка Степан странный разговор. – И запомни: никто, кроме тебя, на него не ответит, никто.

«Ну, дед и дает! Вот озадачил, так озадачил. Сам у себя спрашивай.… Чудно как-то».

Но Егор знал, как и все жители его поселка, что дедушка Степан просто так ничего и никогда ни говорил. Слишком мудрым был этот седой старик, а главное – загадочным.

Остаток вечера Егор провел в раздумьях. Нельзя сказать, что услышанное от дедушки Степана заставляло его мучиться, но зацепило точно. Какая-то молчавшая доныне струна зазвенела в нем, разливаясь по всему телу своим томным серебряным звуком. Как-то сладко и трепетно было даже думать над этим вопросом, а задавать его себе он пока и не решался, предвкушая невероятные внутренние открытия, которые последуют за ним.

– Какой-то ты сегодня странный, Егор, – спросил за ужином отец, глядя, как сын рассеянно ковыряет вилкой давно остывшую жареную камбалу. – У тебя на работе все в порядке?

– Да, все хорошо, папа.

– Дед Степан тебя хвалит, говорит, что справляешься ты с работой. Вот двигатель освоишь досконально, семнадцать стукнет тебе, тогда и в море по-настоящему пойдешь, на промысел. Там и работа поинтересней будет, и заработки получше, а это немаловажно для жизни….

– А можно тебя спросить, папа, – перебил отца Егор, – вот как ты думаешь, для чего на свет люди рождаются?

Отец вновь посмотрел на сына, выдержал небольшую паузу, размышляя над ответом, и осторожно сказал:

– Ну, это несложный вопрос, сын. Люди рождаются, чтобы… – он замялся, – ну, чтобы жить, работать….

– Деньги зарабатывать, – улыбнулся Егор.

– Конечно, а без денег-то как жить?

– Да, согласен, никак, но не для этого ведь природа человека придумала. Когда тысячи лет назад никаких денег и в помине не было, люди для чего-то ведь жили.

– Да как они жили-то? В шкурах по лесу бегали да о жратве насущной думали. Это разве жизнь? – понемногу «заводился» отец, но отступать явно не собирался, слишком принципиальным был для него разговор.