Читать книгу - "И на вражьей земле... - Олег Шушаков"

Халхин-Гол, 22 июня 1939 г.

Майор Глазыкин, увидев младшего летчика Пономарева на Тамцаг-Булакском аэродроме, только вопросительно приподнял бровь.

Владимир откозырял и доложил о прибытии, протянув комполка справку из окружного госпиталя:

«СПРАВКА

Дана мл. л-ту ПОНОМАРЕВУ Владимиру Ивановичу

В том, что он находился на излечении с 5 июня 1939 г. по 20 июня 1939 г. по поводу контузии и касательного ранения правой височной части головы без повреждения кости.

Выписывается в 22-й ИАП по выздоровлении.

Начальник окр. военного госпиталя ЗабВО военврач 1 ранга ГОФМАН

Начальник 1-го хир. отделения военврач 3 ранга РЕВА»…

– Ну что же, поздравляю с выздоровлением, товарищ младший лейтенант, – сказал Глазыкин. – А как вы себя чувствуете на самом деле?

– Я на самом деле выздоровел, товарищ майор! Готов идти в бой! – бодро ответил Владимир.

– Готов, значит, в бой идти! – Глазыкин усмехнулся. – Это хорошо, что готов. Потому что вот-вот и пойдем. Но надо вам, товарищ младший лейтенант, летные навыки восстановить после госпиталя.

– Да я всего-то две недели там пробыл, товарищ майор! И ранение у меня легкое!.

– Ладно, ладно!.. Легкое! С легким бы в санчасти отлежался! – майору нравился этот паренек, чудом вернувшийся из того боя и теперь снова рвавшийся в бой. – Поэтому сейчас отдыхай, а завтра майор Кравченко с тобой полетает и решит, что к чему.

В принципе это Владимира вполне устраивало. Только вот Кравченко… Это не тот ли Кравченко, который Герой?

Оказалось, тот самый. Герой Советского Союза. Летчик-испытатель. Ас.

Пятого числа его назначили военным советником в двадцать второй истребительный авиаполк, и он две недели подряд гонял личный состав до седьмого пота, отрабатывая приемы одиночного и группового воздушного боя.

«Пока вы, товарищ младший летчик, отдыхали на госпитальной койке и в шахматы играли!» – подумал Владимир. Но делать было нечего. Зачет надо было сдать!

На следующий день он сразу же после завтрака явился в юрту майора и доложил о готовности к сдаче зачета по технике пилотирования. Кравченко отложил свежую газету и кивнул. А затем резво поднялся и, увлекая за собой Владимира, зашагал к стоянкам.

Все прошло хорошо. Владимир показал, все что умеет, выполнив обычный комплекс простого и сложного пилотажа. Кравченко, который два с лишним года служил летчиком-инструктором в Качинской авиашколе, остался доволен летными навыками курсанта.

«Тьфу, ты!.. Младшего летчика Пономарева!» – поправил сам себя майор. А потом поручил старшему лейтенанту Рахову провести учебный бой с Пономаревым, а сам решил понаблюдать за ними с земли.

Владимир, отлично понимая, что от того, какое мнение о нем сложится сейчас, будет зависеть его дальнейшая судьба, превзошел себя. Рахова он боялся не так, как майора, и, возможно, поэтому вел себя в небе раскованно и легко. Бой окончился вничью, и это была настоящая победа!

Когда он подошел к старшему лейтенанту за замечаниями, тот только хлопнул его по плечу и сказал:

– Годится!

Майор Кравченко тоже остался доволен молодым летчиком.

А на следующий день летные и боевые навыки Владимира Пономарева проверили уже вражеские пилоты. И, скорее всего, остались недовольны…

Двадцать второго июня с утра до самого полудня над степью висела молочно-белая пелена тумана… А после обеда по приказу вышестоящего командования, в лице комдива Жукова, в небо были подняты вторая и четвертая эскадрильи двадцать второго полка.

Остальным – приготовиться!..

«Эти герои что-то засиделись на своих аэродромах, пока пехота за них отдувается!.. – раздраженно думал Жуков. – Как бы не перетренировались!»

Дело было в том, что позавчера батальон сто сорок девятого стрелкового полка при поддержке роты бронеавтомобилей попытался атаковать японский военный лагерь в районе Джанджин-Сумэ, но, потеряв пять человек убитыми и три броневика, был вынужден отойти на исходные позиции.

А сейчас неудачи были противопоказаны категорически! Неудачи – удел неудачников! Которые уже арестованы и дают признательные показания.

Жукову очень требовалась победа. Хоть какая-нибудь!

И тут очень кстати прозвучал совет майора Куцепалова. Точнее, даже не совет, а так, мнение вслух. Действительно, у Смушкевича здесь триста самолетов, а у япошек поблизости всего лишь два десятка! А он все силы накапливает, да асов своих тренирует! Да у него тут одних Героев больше, чем всех японских летчиков вместе взятых! Вот пусть и покажут самураям, какой стороной кобылу запрягать!

Смушкевич не возражал, понимая, что, комдив по-своему прав, и приказал поднять оба полка. Надо было видеть, как обрадовались его ребята, три недели подряд совершавшие лишь ознакомительные полеты да тренировочные бои и уже понемногу начавшие скучать!

– Слушай боевой приказ! Нанести визит самураям и наказать подлого врага!

Пеленг из двенадцати «ишаков» возглавлял комэска-два старший лейтенант Савкин, а девятку «бисов» повел в бой комэска-четыре капитан Степанов.

И опять все пошло поперек!

Над Хамар-Дабой со стороны солнца на них упало восемнадцать самураев.

Как всегда, тактическое и техническое превосходство оказалось важнее численного. А после первой же атаки на стороне противника оказался и численный перевес!

Старший лейтенант Савкин сразу же был ранен. И со снижением вышел из боя. Потеряв ведущего, эскадрилья «ишаков» рассыпалась в разные стороны, и больше в бою не участвовала. А раненый комэска, расстреливаемый вражескими истребителями со всех сторон, сумел-таки совершить вынужденную посадку на «брюхо». Уже на земле его истребитель подожгли, но он как-то выбрался из кабины и уцелел.

А четвертая эскадрилья осталась один на один с вдвое превосходящим по численности противником. То же самое произошло с этой же эскадрильей в мае. Номер, что ли, у нее несчастливый был такой?… Ситуация повторялась практически до мелочей.

Но не повторилась!

Не зря Степанов натаскивал своих парней. Как чувствовал. Нутром чувствовал!