Читать книгу - ""Зверобои" против "Тигров". Самоходки, огонь! - Владимир Першанин"

Впереди, дернувшись, остановилась еще одна «тридцатьчетверка». Снаряд размолотил сразу несколько колес, сорвал гусеницу. Успели выскочить только механик и заряжающий.

Через считаные секунды следующий снаряд врезался в броню огненным шаром. На борту словно вырос огненный куст. Брызнули раскаленные добела осколки металла, крупные искры. Машина загорелась. Языки огня выбивались из пробоины, открытого люка, откуда высунулась чья-то рука и тут же исчезла.

Танковый батальон уже миновал передовую траншею. Пехота продолжала бой, трещали выстрелы, взрывались гранаты, слышались крики и мат. На той стороне траншеи застыла еще одна «тридцатьчетверка». Механик, надрывая поврежденный двигатель, уводил машину в низину, стремясь избежать нового попадания.

Несколько танков замедлили ход. Командир батальона, майор Швыдко, шедший позади, забыл о рации и, высунувшись по пояс, махал пистолетом, разевая рот. Видимо, кричал на подчиненных, которые его все равно не слышали.

– Чего орет? – пожал плечами Коля Серов. – Если поторопить своих надо, то двигай сам вперед. Полководец долбаный!

– Не майорское это дело – батальон вести, – выругался Тимофей Лученок, который очень не любил горластое начальство, не раз посылавшее его в лобовые атаки.

Чтобы не отстать от других, танкового комбата обругал и заряжающий Вася Манихин:

– Пузо отрастил, как только в люк пролезает?

Снова заработала рация. Словно услышав, что речь идет о начальстве, вышел на связь командир батареи самоходок капитан Пантелеев.

– Саня, пушечный дот на левом фланге видишь?

– Пока нет.

– Разуй глаза. Там орудие калибра «восемьдесят восемь» установлено. Полевые и танковые пушки дот не берут. Приказ – уничтожить. Ох, бля, куда он их гонит!

Последние слова были обращены скорее всего к пузатому комбату, чьи танки прорвали передовую позицию. Теперь он пытался как можно быстрее развить успех. Но атака захлебывалась, несмотря на крики майора и пистолетные хлопки.

Взорвалась еще одна «тридцатьчетверка». Скорее всего ее ударили крупным калибром из дота на левом фланге, про который говорил Пантелеев. Она за минуту превратилась в груду горящих, разбросанных детонацией обломков.

– Экипаж погиб и пикнуть не успел, – выразил сочувствие Вася Манихин. – Глянь, труп как горит.

– Мы не хуже жариться будем, – отозвался Тимофей. – Вся одежка, даже исподнее, насквозь промаслены.

Чистяков показал направление. Самоходка тронулась с места, и в ту же секунду рядом прошел снаряд. Такие вещи скорее чувствуешь, чем слышишь. Грохот взрывов и выстрелов заглушал все остальные звуки, но толчок спрессованного воздуха ощутил весь экипаж. Не дожидаясь команды, Тимофей Лученок, развернувшись, шел к островку березняка.

Никудышное укрытие. Но экипажу отчасти повезло, что перед молодыми деревьями образовалась небольшая промоина. Следующий снаряд просвистел, как огромная коса, смахнул пяток мелких берез и прошел в метре над рубкой.

– Они не отстанут, – пробормотал наводчик Серов и оказался прав.

Два снаряда, один за другим, прилетели следом, но низина и невысокая грива защитили машину. Один снаряд врезался в землю, другой снес еще пару-тройку берез, пропахал борозду и закувыркался неподалеку от самоходки.

– Восемьдесят восемь миллиметров, – определил Чистяков, глядя на облепленную влажной землей бронебойную болванку, от которой шел пар. – Нашу броню насквозь пролупит.

– И чего делать? – спросил снизу Тимофей Лученок.

– Разворачивай машину стволом к доту.

Угол горизонтального обстрела их орудия был невелик, меньше пятидесяти градусов. Чтобы поймать этот угол, Лученок осторожно, на малых оборотах повернул машину. Но немецким артиллеристам в бетонной коробке было не до них. Они поймали в прицел две 122-миллиметровые гаубицы, которые спешно везли тягачи, и расстреляли их с расстояния километра четырьмя выстрелами.

Одну гаубицу развалило на части, вторую перевернуло. Рядом горел гусеничный тягач, другой сумел уйти. Через минуту подбили танк, вырвавшийся вперед, остальные попятились, продолжая вести огонь.

– Похоже, пушечный дот тут не один, – всматриваясь в бинокль, пробормотал Чистяков. – Точно. Вон, дальше еще один торчит. Ну, дай бог нам со своим хотя бы справиться.

Тщательно прицелившись, выпустили снаряд, но промахнулись. Вторым попали, однако расстояние было великовато и фугас бетонную стенку не пробил. Зато 88-миллиметровые орудия обоих дотов подбили еще одну «тридцатьчетверку».

Танкисты набросили трос и потащили поврежденную машину в укрытие. В их сторону густо сыпались мины и реже – снаряды. Пушка из дота выбила заднее колесо и порвала гусеницу и без того покореженного танка. Оборвался трос. Следующий снаряд ударил неподвижную машину в борт, она сразу задымила.

Чистяков, отодвинув наводчика, ловил в прицел серый короб и черное прямоугольное отверстие амбразуры. Выстрелил и попал в стену. Облачко цементной пыли окутало дот.

– Далеко, – сказал Серов. – Метров восемьсот, не меньше.

– Нормально. Целиться лучше надо, – подал голос Лученок.

Ему очень не хотелось покидать это укрытие. Хоть и не слишком надежное, но хоть отчасти защищающее машину. Особенно нижнюю часть, где размещался сам механик вместе с радистом.

– Надо подойти ближе, – согласился с наводчиком Чистяков. – Тимофей, гони вон к тому бугру.

– Вы что там возитесь? – снова затрещала рация голосом комбата Пантелеева. – Не видите, как танки горят?

– Сближаемся с целью, – четко ответил Саня.

– Быстрее!

Старший сержант Лученок гнал, выписывая зигзаги, выжимая из двигателя все, что можно. У небольшого бугра остановился.

– Далековато, – прикинул расстояние Чистяков. – Давай по низине еще метров двести. Оттуда наверняка достанем.

– Там же открытое место, – возмутился механик.

Но, постоянно бурча и жалуясь, Тимофей команды выполнял четко. Только сжал челюсти, с тоской представляя, что произойдет, если им врежут в лоб. Самоходка шла на скорости сорок пять, двигатель ревел по-сумасшедшему. Скорость была выше максимальной. Радист Костя Денисов, недоучившийся студент, сполз на дно, вцепившись пальцами в рацию. Снаряд из дота ударил вскользь, отрикошетил от брони. Самоходку встряхнуло с такой силой, что одна гусеница подскочила, а внутри загремели какие-то железяки. Саня понимал, что второй раз немцы ударят точно.

Расстояние не превышало четырехсот метров. Их спас умелый вираж механика и толстая бортовая броня. Спасибо конструкторам, что не пожмотились, как это обычно бывает, и не уменьшили толщину бортовой брони. Снаряд пропахал 75-миллиметровую плиту, оставив оплавленную борозду.

Саня не попал в амбразуру. Но удар мощного фугаса отколол кусок бетона и встряхнул дот куда сильнее, чем немецкий снаряд самоходку. Экипаж действовал, как слаженный механизм. Пока Манихин молниеносно забрасывал новый снаряд в ствол, Лученок пронесся с десяток метров и тормознул в нужную секунду.