Читать книгу - "Резервисты - Егор Лосев"

Террористы медленно ползли к забору. Хамид хотел занять позицию под растущими у кромки полей эвкалиптами. Вторая пара ползла к штабелю мешков с удобрениями в тридцати метрах от дороги.

Между пограничным забором и полями на возвышенности, покрытой чахлыми кустиками, лежал человек и внимательно наблюдал за тем, как Хусейн, покрутив затекшей шеей, припал к биноклю. Комбинезон и маска из маскировочной сетки делали его неотличимым от кустарника вокруг. Крупнокалиберная винтовка перед ним тоже была заботливо укрыта маскировочной тканью.

За свои сорок с лишним лет снайпер лежал в засадах сотни раз. Сначала в Афганистане, потом в Сербии. Теперь, после длинного перерыва, Газа.

— Аталеф 3, это Аталеф 1, доложите обстановку… — зазвучал голос в наушнике.

— Цель наблюдаю, жду команду, — прошептал снайпер. Диалог велся на русском языке.

У подножья эвкалиптов зарылись в траву две фигуры в таких же комбинезонах из маскировочной сетки. Один, вооруженный снайперской винтовкой Драгунова, шептал в трубку рации, на его загорелом предплечье синела татуировка: парашют и буквы ВДВ. Второй, в зеленом платке на голове, замер, изучая местность поверх пулемета «негев».

— Гнездо, это Аталеф 1! Вижу вооруженного противника, вероятность 100 %, они подбираются к саперам. Прошу разрешения открыть огонь. — На этот раз радиообмен звучал на иврите.

— Огня не открывать, повторяю, Первый, нет разрешения на огонь!

Человек с «СВД» коротко выматерился и снова вскинул к глазам бинокль.

— Что, не дали, суки? — прошептал пулеметчик.

— Прошу разрешения открыть огонь, через несколько минут будут поздно! — снова понеслось в эфир.

В пяти километрах от них, на командном пункте укрепления Хардон, четверо офицеров склонились над картой.

— Там на полях всегда полно мирных… крестьян всяких! — задумчиво проговорил лысый грузный подполковник. — Опять эти «чеченцы» устраивают балаган, и опять никто, кроме них, не видит боевиков.

— Не называй их так! — обиделся сидящий напротив майор. — Это все равно, что тебя палестинаи (палестинец — ивр.) обозвать!

— Они работают уже десятый месяц, ни одного недоразумения, ни одного убитого гражданского! — вступился старший лейтенант. — Все трупы как на подбор — боевики с оружием. Их работу сам комдив координирует.

— Все равно я им не доверяю. Я несу ответственность за этот участок, и только мне решать, будут они стрелять или нет, — не сдавался подполковник, — здесь им не Красная армия и не Чечня!

— Там работают сапёры, их прикрывает отделение пехоты, они пока ничего не заметили, — вмешался другой старлей, — потом может быть поздно. Разреши «русским» открыть огонь.

— Ну, хорошо, хорошо! — раздраженно пробурчал подполковник и потянул на себя микрофон.

— Аталеф 1, прием!

— Аталеф 1 на связи.

— Открыть огонь разрешаю.

Человек под эвкалиптами показал пулеметчику большой палец и приник к прицелу «СВД».

— Аталеф 3, приготовиться, — прошептал он по-русски в микрофон второй рации.

Хусейн увидел, как один из пехотинцев, охранявших ремонтников, подошел к другому и протянул ему трубку рации. Тот внимательно выслушал и удивленно завертел головой, глядя по сторонам. Затем Хусейн услышал гром, и мир вокруг погас. Пуля калибром 12,7 мм, прокрутившись по нарезам, покинула ствол «барретта» со скоростью 853 метра в секунду и, преодолев разделяющий их километр, разнесла Хусейну голову. От удара труп слетел с крыши, напугав осла внизу.

Одновременно другой снайпер и пулеметчик открыли огонь. Два выстрела из «СВД» и несколько коротких пулеметных очередей оставили боевиков лежать под вечерним солнцем. Повисла звенящая тишина.

Саперы и охранявшие их пехотинцы, лежа в кювете, пытались понять, в чем дело, кто в кого стреляет.

— Гнездо! Гнездо! Что происходит? — запрашивал командовавший пехотинцами лейтенант штаба батальона. — Слева от нас перестрелка, стреляли с нашей стороны.

— Аталеф 3, Аталеф 1, цель поражена.

— Понял, отходи.

— Гнездо, Гнездо…

— Гнездо на связи.

— Все цели поражены.

— Вас понял, Первый. Возвращайтесь.

Через час лейтенант, командовавший охранением, стоял перед майором и подполковником на КП муцава Хардон (укрепленный пункт — ивр.).

— Вот что, Хаим, — подполковник наставил на лейтенанта карандаш, — это сделали снайперы… э-э-!э, «русские» снайперы из дивизии, — нехотя добавил он, наткнувшись на неодобрительный взгляд майора, — есть такое специальное подразделение. Боевиков мы запишем на батальон, а ты держи язык за зубами. Понял?!

— Есть держать язык за зубами!

— Свободен!

Когда за лейтенантом закрылась дверь, комбат уставился на майора.

— Не нравятся они мне, понимаешь? Не нравятся, и все!

— Они опять отлично сработали, в чем дело, Ави?

— В том, что это самодеятельность, а мы регулярная армия! А-Р-М-И-Я, а не ополчение.

— Так они и не ополченцы, они солдаты-добровольцы! Да и в армии некоторые прослужили не меньше нас с тобой. Правда, не в ЦАХАЛе…

— Вот именно, что не в ЦАХАЛе. Короче, на предстоящую операцию в Зейтун я решил их не брать. Пускай соседям на севере помогают.

— Зря…

— Я так решил.

* * *

Сашка брел по улице. Под ногами похрустывал щебень, серые громады домов нависали по обеим сторонам, глядя на него безжизненными провалами окон. В пустых дверных проемах виднелись испещренные пулевыми отметинами стены. Страшная, давящая тишина висела над руинами. Солнце разбрасывало вокруг кривые диковатого вида тени. Где-то впереди маячил над разрушенными домами церковный крест. Невдалеке торчал продырявленный снарядом минарет с покосившимся ржавым полумесяцем. Сашка шел вперед, пытаясь найти дорогу к церкви. Казалось, будто тысячи взглядов жгут ему спину, словно жители попрятались и теперь осторожно выглядывают из выбитых окон и пробитых снарядами дыр. Несколько раз он резко оборачивался, но не замечал никого, кроме греющихся на камнях ящериц. Относительно целые дома сменились ломаными бетонными плитами, остатками лестничных пролетов и горами битого кирпича, видимо, в этом районе бой был особенно сильным, даже на дороге остались несколько воронок. Прутья арматуры засохшими ветками торчали из развалин. Змеями вились по поросшим сорняками тротуарам оборванные провода. Словно в поклоне застыл переломленный взрывом телеграфный столб.

Сашка зацепил ногой клубок арматуры. Чертыхнулся, удержавшись на ногах. На земле лежал раскатанный в лепешку автомобиль, ржавое железо все еше хранило отпечатки танковых гусениц. Справа чернело провалами окон трехэтажное здание с выцветшей, выщербленной пулями табличкой, извещавшей на английском и на арабском: «Golan Hospital».