Читать книгу - "Кровавое безумие Восточного фронта - Хельмут Нойенбуш"

Иногда нам на Восточном фронте попадались и советские рубли. Эту купюру я на память вложил в свою солдатскую книжку

Чаще всего по вечерам привозили еду. Для этих целей использовалась маленькая телега, запряженная хилой русской лошаденкой, она доезжала почти до передовой. Каптенармус докладывал командиру о прибытии еды и почты. Тут к нему устремлялись разносчики еды, как правило, еду брали на четверых. Приходилось быть начеку, чтобы, передвигаясь по ухабам, донести все, не расплескав. К густому супу полагалась еще холодная пища и походная фляжка с ячменным кофе. Холодной пищи хватало разве что на короткое время утолить голод, но не на восстановление сил. На шестерых человек полагалась одна палка колбасы. Ее точно делил между всеми самый старший из солдат, сначала он тщательнейшим образом, но на глазок прикидывал, сколько выйдет на каждого, и уже потом отхватывал ножом от батона равные куски. Крайне мизерным был хлебный рацион, буханку солдатского хлеба делили на шестерых. В довесок давали несколько штук сигарет, редко крохотную шоколадку бельгийского производства. Поскольку я не курил, то полагавшиеся мне сигареты я с удовольствием выменивал у своих товарищей на шоколад. Пока наша дивизия находилась в окружении, мы терпели нужду и голодали. Немецкие транспортные эскадрильи доставляли в Демянский котел только самое необходимое и увозили в тыл раненых.

На ротной упряжке на передовую подвозили и пулеметные ленты, ручные гранаты, мины и другие боеприпасы. Как-то раз для ведения ночного беспокоящего огня из крупнокалиберного пулемета потребовалось довольно много боеприпасов. Каждый пятый патрон в пулеметной ленте был с трассирующей пулей, что позволяло пулеметчикам отследить траекторию огня. Русская артиллерия обожала портить нам жизнь как раз во время подвоза самого необходимого. Если в таких случаях лошадь получала ранение, ее полагалось тут же пристрелить. Это было повсеместным правилом на всем Восточном фронте. Мясо убитых лошадей было желанным дополнением к рациону.

Примерная схема линии фронта в районе озера Ильмень и Демянского котла. 1942 год

Станковый пулемет MG-34 на лафете. Я обучался стрельбе из этого оружия, с ним же мне пришлось сражаться на Восточном фронте. Особенно трудными выдались месяцы, проведенные в Демянском котле.

(Фото: Гейнц Шрётер)

Мы, зеленая молодежь, уже несколько недель спустя обжились на фронте и даже приобрели кое-какой опыт. Наконец я, связной, получил свой первый приказ — с наступлением темноты вернуть в роту крупнокалиберный пулемет унтер-офицера Майера. Лейтенант Вайс подробно объяснил мне, как добраться до места и на что обратить внимание. Вначале я тащил пулемет через наши траншеи, а потом, когда они закончились, мне предстояло преодолеть небольшой участок просматриваемой противником местности, за которой снова располагались наши ходы сообщения. По опасному участку я пронесся стрелой, собравшись нырнуть в начало следующей траншеи, но почему-то повернул не туда, куда следовало, и в результате оказался в траншее русских. Впервые я лицезрел своих смертельных врагов, помню их темно-зеленые каски; они вполне мирно пилили дрова, устроившись между двумя землянками. Внезапно увидев немецкую каску, они побросали пилы и схватились за оружие. В считаные секунды оценив опасность ситуации, я сиганул в кусты и побежал, петляя, как заяц, вверх по склону. Вслед мне прогремели несколько выстрелов. Но противник тут же потерял меня из виду. На командном пункте роты я доложил лейтенанту Вайсу о незапланированном визите в окопы русских, во что он, естественно, верить не хотел. Потом он решил послать к выдвинутой пулеметной позиции кого-то поопытнее. Так провалилось мое первое боевое задание. Повезло!

В целом в тот период на фронте было довольно спокойно, в боковых оврагах, которые нами не контролировались, находились русские. С наступлением темноты там разжигались костры, и русские пели свои берущие за душу песни. Мы, затаившись, слушали их пение, на мгновение забывая ужасы войны и даже ненависть к тем, кто находился по ту сторону.

В этом изголодавшемся Демянском котле темой номер один была и оставалась жратва. Когда чувство голода усиливалось, мы начинали воображать себе всякую вкуснятину в самых различных вариантах. В письме к родителям я молил их прислать мне хоть хлебных крошек, потом, правда, пожалел об этом — ну к чему заставлять их лишний раз переживать за меня? Мы были обязаны испить свою чашу страданий за Германию до дна. Солдатское братство и взаимопомощь позволили нам выстоять в эти тяжкие времена. Я тогда и вообразить не мог, что все может быть гораздо хуже.

К великому счастью, полевая почта, хоть с грехом пополам, но функционировала, и мы имели возможность написать домой. По воздуху нам доставляли стограммовые бандероли и письма. Как же мы радовались, услышав свою фамилию при раздаче писем. В письмах отец старался подбодрить меня, вспоминая Первую мировую войну и ураганный огонь под Верденом, где он получил тяжелое ранение в голову. В письмах на родину строго воспрещалось указывать место расположения армейской части.

Поползли слухи о том, что скоро будет предпринята попытка выхода из кольца окружения. Меня зачислили четвертым стрелком станкового пулемета. Командир расчета и первый стрелок были смертельно ранены в голову, в подобных случаях всегда можно было рассчитывать на повышение.

Незаметно наступила середина сентября 1942 года, ночи стали холодными, что мы почувствовали, в первую очередь, ногами. Мы с волнением и нетерпением ожидали, что еще до начала зимы наше положение все же хоть как-то изменится — в конце концов, не сидеть же в этом котле до конца войны!

Задним числом мне хотелось бы поведать о причинах таких страшных потерь среди командного состава расчетов станковых пулеметов SMG 34. Чаще всего командиры этих расчетов и первые стрелки гибли от ранения в голову. Дело в том, что прицел был установлен слишком высоко над стволом пулемета SMG 34. Как бывший пятый стрелок (подносчик боеприпасов) в начале операции «Михаель» я выдвигался далеко вперед и, соответственно, первый и второй стрелки тоже. Я задумался над тем, как сократить потери, и пришел к выводу, что выход есть — взять и изменить расположение прицела, просто-напросто расположив окуляр ниже, как это, например, сделано в стереотрубе. И вот в доставшейся мне в качестве трофея русской тетрадке я начертил простые схемы усовершенствования прицельного приспособления пулемета SMG и отослал их в Берлин в Имперское министерство вооруженных сил. В ответ на это мои родители получили очень вежливое послание из министерства, с просьбой переслать его мне на мой адрес полевой почты. Это послание, увы, до меня так и не дошло, а фронтовые войска стали вооружать исключительно пулеметами полегче.