Читать книгу - "Кровавый след. Зарождение и становление украинского национализма - Олег Владимирович Ракитянский"

разрыва отношений Е. Петрушевича и Е. Коновальца в начале 1925 год «центр» и вовсе отпал от ЗУНР и полностью перешёл в ведение ВО-абвер, которое формально возглавлял Е. Коновалец, а реальным «керманычем» являлся Р. Яри. О чём знал лишь ограниченный круг лиц из числа руководителей националистической структуры. Он же, Р. Яри, руководил основной деятельностью ВО-УВО-ОУН, пока у «власти» находился Е. Коновалец. Вполне приемлема версия, что Р. Яри был резидентом немецкой разведки абвер в украинской националистической организации на всём протяжении её существования до 1941 года. У него же на связи состояли агенты абвера: Е. Коновалец, А. Мельник и некоторые другие. С приходом нацистов к власти в 1933 году Е. Коновалец сменил агентурный псевдоним со «Степаныча» на «Консул», А. Мельник стал «Консулом 1», С. Бандера – «Сера», Р. Шухевич – «Звон», «Щука» и т. д. Несмотря на все последующие именные превращения, неизменным оставался «хозяин», он же заказчик украинского националистического движения УВО-ОУН – германские спецслужбы. (Выделено О. Р.) О чём, к сожалению, стараются не распространяться украинские историки и публицисты.

В начале 20-х годов «заказчик» был заинтересован в случае осложнения отношений с Польшей в том, чтобы порождённая им структура украинских националистов в любой форме и под любым названием стала своего рода «пятой колонной». В час «Ч» она должна была нанести вооружённый удар в тыл вероятного противника или по оппоненту, на которого укажет «хозяин». В 1920 г. «хозяин» указал на Польшу. Здесь интересы Германии и правительства ЗУНР в изгнании, к обоюдному удовольствию, совпали почти полностью. И в этом не было ничего удивительного, если учесть, что опыт создания антиправительственных, политических структур любой направленности от либералов до коммунистов немецкие спецслужбы накопили предостаточный. В этой связи можно упомянуть «опломбированный железнодорожный состав» большевиков, прибывших весной 1917 г. в Петроград и через полгода пустивших «под откос» трёхсотлетнюю Российскую империю. Между прочим, накануне завершающего, победного наступления русских войск в Первой мировой войне. Что уж говорить о трёхлетней Польше? Армию возглавлял французский генерал Вейган, а внешнюю и внутреннюю политику определяли в Лондоне. У неё ничего своего не было. Разве что, как всегда, не в меру завышенные шляхтецкие амбиции и фанаберия.

«Пятую колонну» должно было возглавить особо надёжное и доверенное лицо. Полковник Е. Коновалец в этом списке явно уступал «истинному арийцу», резиденту абвера – Р. Яри. Но так как сам Р. Яри не являлся выходцем из Галиции, а значит, не мог иметь авторитета среди «своих» в эмиграции, выбор абвера остановился на Е. Петрушевиче. Когда же и его политическая звезда в марте 1921 года стала клониться за горизонт (после Рижского договора с большевистской Россией), «хозяин» выбрал нового «керманыча» в лице полковника Е. Коновальца, остававшегося у «руля» националистического движения до мая 1938 года.

О том, что ВО-УВО со дня своего образования являлась креатурой германской разведки, может свидетельствовать очередной исторической феномен. На протяжении всего периода существования ВО-УВО-ОУН так и не создала своей подпольной националистической сети на территории Буковины (до 1940 г. входившей в состав Румынии) и Закарпатья (до 1938 г. входившей в состав ЧСР, а с 1939 г. – территория Венгрии). Это говорит только об одном – данные территории были выведены из зоны деятельности ВО-УВО и ОУН по прямому указанию из Берлина по причине наличия между Германией и указанными странами явно дружеских отношений, со временем скреплённых совместными преступлениями на полях Второй мировой войны.

Что касается вопроса существования структур ВО-УВО на Буковине. По мнению В. Шипинского, до сих пор неизвестно, имело ли украинское движение сопротивления в этом регионе какие-либо связи с ВО-УВО[120]. С ним солидарна другой украинский историк М. Мандрик. В специальной работе, посвящённой националистическому движению в 1920–1930-х гг. в Северной Буковине, она пишет, что контроль Румынского королевства над частью буковинских земель произошёл по условиям Трианонского договора с Венгрией в июне 1920 года. Реакцией украинского населения стало формирование различного рода организаций, товариществ, союзов, которые, прикрываясь культурно-просветительской деятельностью, в действительности занимались пропагандой националистической идеи независимости и соборности Украины. «Особенностью украинского национального движения на Буковине являлись его относительная самостоятельность и изолированность от западноукраинского движения, поскольку румынские власти всячески старались пресечь проникновение националистических идей из Восточной Галиции. Так, под тщательным наблюдением находился каждый «ирредентист» с Польши»[121]. Под «иррединтизмом» румынские власти понимали «…деятельность населения иной расы, нации, иной группы этнического происхождения, выявленной на территории страны и направленной на объединение всех территорий, на которых проживает эта этническая группа»[122]. На территории проживания украинского этноса был установлен жёсткий полицейский режим контроля. Например, в 20-х годах Черновецкий отдел сигураци (полиции) запретил выдачу загранпаспортов буковинцам, направляемым на учёбу в украинский университет в Прагу.

В отношении Закарпатья немаловажно добавить, что режим проживания украинского населения отличался в лучшую сторону по сравнению с соседними странами. Правительство ЧСР, предвидя возможные националистические волнения, оказывало региону значительную финансовую поддержку, нейтрализуя таким образом пропаганду национализма и получая взамен лояльное отношение к властям Праги. Характерная деталь. За весь период Второй мировой войны в Закарпатье украинские националисты так и не смогли создать себе плацдарм из числа проживающего украинского населения для подрывной деятельности против местных властей.

В этой связи можно вспомнить события, происходившие на территории Закарпатской Руси с октября 1938 по март 1939 года. Тогда Германия прямо указала Проводу Украинских Националистов (ПУН – исполнительный орган ОУН), возглавляемому А. Мельником (утверждён в этой должности только 27 августа 1939 г.), на прекращение и недопущение дальнейшей деятельности структур украинских националистов, а именно ОУН, в указанном регионе, т. к. эти территории после ликвидации Чехословакии предназначались Венгрии.

В дальнейшем отказ (предательство) ПУНом и ОУН интересов соотечественников в Закарпатье стали одним из поводов для раскола в ОУН на мельниковскую и бандеровскую фракции, чему в немалой степени способствовал будущий командующий Украинской Повстанческой армией в годы Второй мировой войны Р. Шухевич. Он являлся «активным участником» зарождения независимого государственного образования – Закарпатская Русь – в марте 1939 г. и одновременно был военным советником при войсковом штабе отрядов русин. К слову сказать, в Ужгород он был направлен абвером, пройдя соответствующую подготовку. И цель его комадировки заключалась в организации поражения Закарпатской Руси, так как Гитлер обещал её территорию венгерскому диктатору Хорти за вхождение в антикоментерновский блок. С заданием Шухевич успешно справился.

Возвращаясь к началу деятельности Е. Коновальца на посту команданта Львовской экспозитуры ВО-абвер в конце 1921 года, необходимо также отметить, что выбранная им тактика создания разветвлённой сети в Крае с целью последующей организации народного восстания в соответствии с выработанной стратегией правительством ЗУНР на первых порах дала свои некоторые результаты. Националистические идеи стали