Читать книгу - "Власов: восхождение на эшафот - Богдан Сушинский"

Штандартенфюрер понял, что речь идет о том восторженном приеме, которое русское население устраивало Власову во время его пропагандистских поездок в Смоленск, Могилев, Бобруйск, Псков, Лугу… В Луге восторженные поклонники Власова прорвались через заградительный заслон полиции и попытались поднять мятежного генерала на руки. Вот он в своих речах и расхрабрился.

– Непростительное, истинно русское свинство, рейсхфюрер, – вот как это называется. Но ведь и мы тоже не должны забывать, с кем имеем дело. Конечно, подобные высказывания можно списывать и на пропагандистские издержки, тут уж все зависит от отношения к самому Власову.

– Оно вам известно, – процедил Гиммлер.

– Кстати, если уж господин Власов настолько – как любят выражаться русские – «пришелся не ко двору», почему мы должны терпеть его? В конечном итоге, для нас ведь важен не Власов, а сама идея Русского освободительного движения. Разве не так?

– Скажите прямо, штандартенфюрер: вы со своим другом, генералом Геленом, намерены кем-то заменить Власова? – мрачно улыбнулся Гиммлер.

– Гелена русские вряд ли воспримут. А вот генерал Жиленков вполне подошел бы.

– А что, у русских есть и такой генерал? – артистично вскинул брови рейхсфюрер. Однако д’Алькен понял, что это всего лишь игра. О Жиленкове рейхсфюрер, конечно же, слышал, не мог не слышать. – У них тут что, свой Генштаб?

– Поскольку существует армия, должен существовать и генералитет, – сдержанно остепенил его д’Алькен. К чинам выше полковничьих он, полковник войск СС, всегда относился с должным почитанием. – Мы уже обсуждали его кандидатуру с Гайнцем Гельмихом^[40]. Как оказалось, командующий тоже готов поддержать кандидатуру Жиленкова.

– Считаете, что этому генералу хватит авторитета и решительности, чтобы возобладать во всем этом расхристанном Русском освободительном движении?

– Уверен. Жиленков достаточно решителен, когда того требуют обстоятельства, и сдержан, когда того требует чувство такта, которое так часто изменяет пролетарскому генералу Власову. Кроме того, Жиленков – один из авторов власовской «Смоленской декларации», он стоял у истоков Русского освободительного движения. И вообще, больший «власовец», чем сам Власов.

– Но это вызовет раскол в среде русских. Они устроят здесь настоящую гражданскую войну. Разве вы не знаете, что они там, у себя в России, так и не довели ее до естественного завершения? Уж что-что, а истреблять друг друга они научились.

– Не сомневаюсь. Судя по воинственности белых офицеров, находящихся в Германии и во Франции, а также красных – по ту сторону фронта, они способны на еще одну многолетнюю гражданскую, – согласился штандартенфюрер. – Но позволю себе заметить: раскол возможен в том случае, когда Власов будет среди активных членов Русского комитета, членов руководства движением; если он все еще будет оставаться…

– Вот это другое дело, – мрачно пробубнил Гиммлер. – Тогда, может быть, есть смысл сразу же встретиться с этим вашим… Жиленковым, пока русские сами не убрали его? Знаете, полковник, у нас, в штабе командования СС, как-то не принято пожимать руки покойникам.

– С вашего позволения, я поговорю с самим Жиленковым. Думаю, отказа не последует. Но формальность есть формальность.

– Так вы еще не беседовали с ним… – грустно констатировал Гиммлер, с сожалением глядя на полковника. – Придется перевести вас в действующую армию, штандартенфюрер. Редакторское кресло действует на вас деморализующе.

– Потому и не торопился беседовать с Жиленковым, что решил: прежде всего, следует проконсультироваться с вами, господин рейхсфюрер, – запоздало попытался объяснить свою неспешность д’Алькен.