Читать книгу - "Балатонский гамбит - Михель Гавен"

— Но вы осуждаете меня за то, что я разбиваю семью, — возразила она. — Я не могу вас заставить думать иначе. Но я хочу, чтобы вы знали, Мартин, я не собираюсь разрушать то, что создавалось до меня. Я не собираюсь разбивать семью. Хотя бы потому, что я сама не могу ее заменить. Кто я? Я — такой же солдат. Даже если эта война закончится, будет какая-то другая, и мне придется отправляться на нее. Я выбрала эту дорогу или она выбрала меня, я не знаю. Но у мужчины должна быть гавань, где его любят и ждут. Моя гавань почти всегда пуста. Меня нет дома. Вот и весь ответ.

— Фрау Ким, — Виланд подошел к ней. — Все, что я говорил о семье Йохана, этого не следовало говорить, конечно, особенно мне. Он сам скажет все, что он считает нужным, и лучше меня знает, что сказать и надо ли это. И если он молчит, то меня это вообще меньше всего касается. Я только смутил вас и сослужил Йохану дурную службу. Семья семьей, но, чтобы совершать подвиги, нужно вдохновение. Теперь ведь только подвиги, пожалуй, нас и спасут, никак не меньше. Мужчины часто женятся очень рано, но жизнь испытывает их, меняет их представление и о самих себе, и о тех женщинах, которые им нравятся. Если этого не происходит, то это скорее плохо, чем хорошо. И если двое влюблены, если они счастливы, то кто смеет их осуждать? Это самое прекрасное, что только бывает. Это теперь такая редкость на фоне всего ужаса, который мы переживаем, с которым отчаянно боремся. Фрау Ким, — он осторожно взял ее за плечи, — довольно говорить об этом. Позвольте мне осмотреть вашу рану.

* * *

Когда она открыла глаза, на постели, рядом с ее головой, лежали три белых розы — свежайшие, едва заметного кремового оттенка. Она взяла их, поднесла к лицу. Чудесный, тонкий запах.

— Йохан был здесь? — спросила доктора Виланда, он сидел за столом невдалеке и разбирал какие-то бумаги.

— Да, он приезжал, — Мартин вскинул голову. — Он был здесь целый час, но вы спали после операции.

— Как жаль.

— Как вы чувствуете себя, фрау Ким? — Виланд встал из-за стола и подошел к ней, взял руку, измеряя пульс.

— Совсем неплохо, — она пожала плечами.

— Вы были правы, никаких значительных разрушений легочной ткани мы не обнаружили. Потому перетянули сосуд и наложили двухрядный шов. Сделали перевязку.

— Хорошо. Спасибо, Мартин, — проговорила она, все так же прижимая розы к груди. — Я почти совсем не чувствовала боли, вы работали виртуозно. Несколько неприятных ощущений, и все.

— Благодарю, фрау Ким, — Виланд улыбнулся. — Ваша похвала дорогого стоит.

— У вас хорошая рука, я испытала это на себе. Большое спасибо, Мартин. За все. А Йохан, они уже выдвинулись в первый эшелон? — спросила озабоченно через мгновение.

— Да, они выдвинулись, — ответил Виланд. — Но он приедет. Мне кажется, фрау Ким, — добавил он спустя мгновение, — вас надо отправить в Берлин, в Шарите, там все сделают быстрее и лучше. Вы там быстрее поправитесь.

— Нет, я не поеду в Берлин, — она отрицательно покачала головой. — Я останусь здесь. Все самое серьезное уже позади. Заживет. Мне намного лучше, Мартин.

— Ну, как знаете, — доктор сдался. — Я скажу Йохану, что вы проснулись.

— Я сама скажу, — она медленно поднялась и села в кровати. Чуть поморщилась от боли.

— Но вам нельзя, — Виланд бросился к ней, обхватив за плечи. — Ложитесь, ложитесь немедленно.

— Пожалуйста, не останавливайте меня, — опираясь на спинку кровати рукой, она встала на ноги. — Я вполне могу дойти сама.

— Я помогу вам, — Виланд подхватил ее под руку. — Какая же вы упрямица, фрау Ким. Но надо быть осторожнее, осмотрительнее.

Он подвел ее к столу, усадил на стул.

— Сейчас я свяжусь с ним. Пожалуйста, подождите.

Она добавила три розы к тем тридцати, которые уже стояли в простой стеклянной вазе, и благоухали по-прежнему.

— Я — Пантера-1, — услышала она в трубке его голос.

— Йохан… — она разволновалась, ее голос дрогнул. — Это я.

— Ким? Как ты? — в его голосе она услышала и радостное удивление, и беспокойство.

— Я в порядке. Спасибо за цветы. Мне жаль, что я спала…

— Дайте мне, — доктор Виланд не выдержал. — Это все выдумки, Йохан, она не в порядке. Далеко не в порядке. Ей нельзя двигаться, вставать, а она расхаживает по палате.

— Не слушай его…

— Ты там безобразничаешь? Я приеду. Скоро.

— Приезжай, я жду.

Она отдала Мартину трубку. Он снова взял ее под руку.

— Теперь в кровать, фрау Ким, немедленно. Не дай бог, снова начнется кровотечение.

— Нет, Мартин, — она отрицательно покачала головой, — коли я дошла до стола, принесите-ка мне карточки всех вновь поступивших.

— Зачем? Вам нужен отдых, покой.

— И скажите, пусть приготовят мой мундир. Если я какое-то время не могу оперировать, то я могу помогать вам по-иному. Приказ никто не отменял, я должна исполнять свой долг, как все. Тем более идет подготовка крупного наступления.

— Но я не хотел бы вас перегружать.

— Несите карточки, Мартин. Я посмотрю, кого надо оперировать в первую очередь.

* * *

Он приехал спустя полтора часа и, спрыгнув с БТРа, сразу вбежал в палату.

— Ким…

— В госпитале, штандартенфюрер, неплохо бы надеть халат, — недовольно дернул бровью Виланд, — а не нестись прямо с дороги, на которой грязь, разлитое топливо, чего только нет, сразу в стерильные помещения.

— Какая строгость, доктор Виланд, — Пайпер улыбнулся. — Прошу прощения. Мы пойдем, погуляем.

Он взял шинель и, завернув в нее Маренн, поднял на руки. Она обняла его за шею.

— Как это погуляем? — Виланд вскочил со стула и едва не уронил очки.

— Вот так, погуляем, во дворе. Мы недолго, правда? — он поцеловал ее в щеку.

— Ну, ладно, идите, — Виланд махнул рукой.

Он вынес ее во двор, поднес к БТРу и усадил на броню.

— Мартин сказал, ты уезжаешь в Берлин, — его светлые глаза внимательно смотрели ей в лицо.

— В Берлин? — она удивилась, поправила козырек его фуражки. — Когда это он успел сказать?

— Когда ты спала после операции.

— Но это его мнение, что надо ехать в Берлин, — Маренн положила руки ему на плечи. — Он считает, что там все сделают лучше и быстрее. Я сказала ему, что это не так. Там вокруг меня соберется целая толпа, все будут сожалеть, приедут Ева, Магда, обязательно рейхсфюрер и фрау Марта вместе с ним, может быть, даже фюрер позвонит, если Ева все опишет ему, как следует, в драматическом ключе. Будет много рассуждений, сожалений, вздохов, а лечение ничуть не лучше. Это я точно знаю. Кто будет меня лечить? — она пожала плечами. — Я сама буду себя лечить или кто-то другой под моим руководством. Так это я с успехом могу сделать и здесь. Нет, я остаюсь здесь, я решила. В Берлине ничего не сделают лучше. Мне лучше всего с тобой.