Читать книгу - "Дороги товарищей - Виктор Николаевич Логинов"

Здесь было светлее, чем в прихожей; три окна, прикрытые решетчатыми ставнями, пропускали в комнату сравнительно много света. Хозяин сидел за большим столом, покрытым клеенкой. В углу, прячась в тени, стояла девушка в белой кофточке.

Саша увидел в комнате еще один существенный признак прихода в город чужой, враждебной силы: на обклеенных обоями стенах были видны светлые пятна. Еще недавно здесь висели какие-то наши, советские картины. Сейчас они спрятаны или сожжены.

Саша не выдержал и сказал:

— Гитлера повесь, чтобы пятен заметно не было.

— Повесим, когда время придет, — гораздо спокойнее, чем прежде, ответил мужчина. — Совет твой хорош, да Гитлера еще в руках нет. Вот что, — решительнее и строже продолжал он, — ты эту свою штуку, которая лежит у тебя в кармане, вынь и спрячь, а лучше выброси куда-нибудь, будь она неладна.

— Какую штуку? — Саша невольно схватился за карман.

— А ту, которая револьвером или наганом — что там у тебя? — называется.

— Вы в мои карманы ничего не клали, — неприязненно отозвался Саша.

— Так вот, освободись от нее, — невозмутимо продолжал хозяин. — Совет даю, а там как хочешь.

— Вы бы мне лучше кусок хлеба дали: голоден я.

— Ксения, — кивнул мужчина.

— Разрешите я, мама, — сказала девушка. Она сорвалась с места и юркнула в кухню.

— Любка, вернись! — требовательно крикнул хозяин.

— Папа, разрешите? — умоляюще попросила девушка, выглядывая в дверь. — Идите, — позвала она Сашу после того, как отец недовольно крякнул и отвернулся.

Любка — она была совсем молоденькая, может быть, моложе Саши — налила полную кружку молока, отрезала большой ломоть белого хлеба. Саша схватил кружку и, обжигаясь, стал жадно пить.

— Вы бы с хлебом, — прошептала девушка.

Никитин с благодарностью кивнул ей. А она стояла перед ним и глядела ему в рот.

— Саша, вы не узнаете меня?

Никитин поднял глаза и пристально поглядел на девушку. В полутьме он с трудом различал черты ее лица. Она — беленькая, остроносенькая, и, кажется, у нее добрые, ясные глаза.

— Простите, вы… откуда меня знаете?

— Вы — Саша Никитин из Ленинской школы. Помните?..

Саша вгляделся. Брови вскинуты на лоб, нижняя пухлая губа вздрагивает от волнения.

— Я сейчас окошко открою, — взволнованно прошептала девушка и, сунув в форточку руку, приотворила ставни. В кухню хлынул дневной свет. — Я же Радецкая, Люба Радецкая! — воскликнула девушка, не дожидаясь, пока Саша узнает ее. — Помните? Вы меня Ласточкой называли на соревнованиях…

А Саша и сам уже узнал ее. Ему представился солнечный яркий день прошлого лета, стадион, черные гаревые дорожки, мчащаяся, как вихрь, Женя и рядом с ней, вернее, на корпус сзади — эта девушка, соперница Женьки, Люба Радецкая, Ласточка. Саша «болел» за Женьку, он только Женьке желал победы и не было для него большего несчастья, если бы Женька отстала, а вперед бы вырвалась вот она, Люба Радецкая, Ласточка!.. Как же, Саша очень хорошо знает ее, помнит ее счастливые, нежные глаза. Их затаенный взгляд тогда смущал Сашу: слишком откровенным было в нем обожание.

— Ласточка! — воскликнул Саша и схватил Любу за руку. — Ты здесь живешь? Ты не уехала?

— Узнал! — обрадовалась Ласточка, покорно разрешая мять свои руки. — А я уж думала, так я изменилась…

— Ласточка! — повторил Саша. — А ты не знаешь, как в городе… как Женя, ты не знаешь?

Люба отрицательно покачала головой и тихо вздохнула. Нет, она ничего не знает. Она давно уже не думает о Жене. Она обрадовалась Саше, а о Жене она не думает. И Саша понял все это по ее тихому вздоху и выпустил руку Любы.

— Жаль, что ты не знаешь, — проговорил он. — Как ты живешь? Почему не уехала?

— Папа не захотел, а мы с мамой… — Люба беспомощно развела руками. — Ты поешь, поешь, пожалуйста.

Саша стал допивать молоко, а Люба стояла около буфета и, заложив руки за спину, грустно смотрела на него.

— Что же нам делать, Саша? — спросила она.

— Как что? — удивился Саша. — Как что делать? — и замолчал.

— Саша! — взмолилась Люба. — Возьми меня с собой. Я знаю: ты уйдешь в лес — возьми! Я буду тебе благодарна до конца жизни!

Столько мольбы, столько отчаянной надежды было в ее голосе.

Нужно было отвечать, а Саша молчал.

— Я тебя не подведу, даю честное комсомольское, я выполню все задания, даже если и смерть будет грозить, только возьми меня отсюда, Саша, милый! — с мольбой и отчаянием сказала Люба.

Саша понял: Ласточка совершенно уверена, что он знает, как поступить и что предпринять в этот тяжелый час. И еще он понял, что нельзя разуверять ее, гасить ее возгоревшуюся надежду. Он встал, подошел к девушке и снова взял ее за руку.

— Возьму, Ласточка, обязательно возьму! — уверенно сказал он. — Но не сейчас. Ты ведь понимаешь, что нам нельзя уходить вдвоем. Ну, по правилам конспирации, понимаешь? — шепнул он.

Люба доверчиво кивнула головой.

— Я могу погубить тебя, понимаешь?

— Нет, не бойся этого! — сказала Люба.

— И погубить других, — добавил Саша, и Люба тоже поверила и кивнула головой. — Но к тебе придет человек, — воодушевленно продолжал Саша. — Он скажет… «Птицы улетают. Вы не знаете, улетели ласточки?» Ты ответишь: «Ласточки давно готовы к отлету». Ты согласна?

— Спасибо, спасибо, Саша! — и Ласточка заплакала и уткнулась в Сашино плечо.

Обняв ее за плечи, Саша грубовато, так, как ему казалось более подходящим, сказал:

— Ну, ну, побереги нервы! Плакать нельзя, замолчи!

— Нет, я от радости, от радости, Саша! Я не буду. Так ты придешь? Не обманешь?

— Другой придет, не забывай. Проводи меня.

Люба вывела Сашу в коридор, потом на крыльцо. Саша поморщился:

— Ну и щеколды у вас!

— Это папа все… — Люба опять беспомощно развела руками.

— Прощай, Люба! — сказал Саша.

— До свиданья, Саша!

Люба стояла на крыльце с поднятой рукой и, еле-еле шевеля пальцами, смотрела на уходившего Сашу. Она смотрела на него, а слезы катились, катились по ее щекам.

Саша не оглядывался. Он так и скрылся, не оглянувшись. Он и не мог оглянуться. Выйдя из калитки, он сразу же увидел, что навстречу ему идет человек. Он сразу бросился в глаза на пустынной улице, этот человек. Он шел разболтанной, пританцовывающей походочкой, в распахнутом настежь пиджаке, кепочка с малюсеньким козырьком, папироса во рту. Руки он держал в карманах брюк, а сам глядел на Сашу и щурил в улыбке глаза. Ни походка, ни папироса во рту, ни прищуренные глаза не обманули Сашу — он сразу же узнал этого человека. Навстречу ему шел Андрей Михайлович Фоменко.

ПОДПОЛЬЕ

…Фоменко на всякий случай вынул