Читать книгу - "Соль земли - Георгий Марков"

К обеду Софья вернулась на стан. Вид у неё был сумрачный и усталый.

– Всё нету нашего сокола, – не глядя на неё, произнёс Марей.

Софья раздражённо махнула рукой.

– Обещал же! Я не знаю, право, что за человек!

– Что-нибудь его держит, Софья Захаровна, какой ему резон зря-то по тайге мотаться? Тут комаров невпроворот, а уж там, в Заболотной тайге, совсем от них продыху нет. Бывал. Знаю.

По голосу чувствовалось, что Марей хочет защитить Краюхина. Софья уловила это и уже спокойнее сказала:

– Конечно, Марей Гордеич, без дела он в Заболотной тайге сидеть не будет, но у меня-то всё остановилось.

– Гляди, вот-вот явится.

Во время обеда из таёжной дали послышалось пение. Разобрать слов было невозможно, но пение приближалось. Всех это настолько заинтересовало, что, отложив ложки, стали прислушиваться с серьёзными и удивлёнными лицами. Улыбался один Марей.

– Соловей наш летит, – наконец проговорил он.

– Кто это – соловей? – спросила Софья.

– А это Уля – дочка Михаила Семёныча Лисицына. Мы её соловьём прозвали за голос. Уж такой голос – на редкость!

«Уля… Странно! Почему же мне Алёша никогда о ней не рассказывал?» – с каким-то смутным беспокойством подумала Софья и спросила:

– Она откуда же появилась тут?

– Уля-то? Она тут почти всегда живёт. Летом на рыбалке, осенью и весной на охоте. Сходит зимой к подружкам, повеселится – и опять в тайгу. Отменная охотница! А сейчас она на Синем озере жила с докторшей Анастасией Фёдоровной, – объяснил Марей.

Софья слушала Марея одним ухом, а другим ловила мелодию, доносившуюся из леса. Ульяна пела свою любимую песню: «Не брани меня, родная, что я так люблю его».

Вдруг из чащи с весёлым визгом к Марею на грудь бросилась собака.

– Ах ты, бесёнок! Ну будет, будет тебе, Находка! – теребя визжавшую собаку, говорил Марей.

Находка не унималась. Подпрыгнув, она горячим красным языком лизнула Марея в нос. Чтоб остановить её буйство, Марей был вынужден прицыкнуть. Находка прижала уши и легла в тень, всё ещё игриво повиливая длинным загнутым хвостом.

– Ишь какая животина! Ни на шаг от Ули не отстанет. Ну, правда, и та ей добром за преданность платит. И кормит и поит! А вот и она сама! – под конец воскликнул Марей.

Он очень обрадовался приходу Ульяны. Встал, широко раскинул руки, с лаской в голосе сказал:

– Ну иди, иди, соловушка, обедать будем. Как раз вовремя угадала!

– Дедушка, здравствуй, родименький! Уж так по тебе соскучилась! – Ульяна говорила это ещё на ходу, не видя из-за палаток чужих людей, сидевших вокруг костра. Увидев их, она остановилась, смущённо опустила голову, но, что-то решив про себя тряхнула своими тяжёлыми косами и пошла прямо к костру.

Софья смотрела на неё, как на привидение. Что-то чудесное было в появлении девушки. Невольно вспомнились знакомые с детства сказочные слова: «Жили-были… Кругом на тыщу вёрст таёжное окиян-море… Вдруг однажды откуда ни возьмись выходит девица-красавица…»

Ульяна была в розовом ситцевом платьице, голубенький платочек парусил над плечами, за спиной ружьё, вместо пояса – патронташ. Загоревшее лицо пылает румянцем смущения, но голубые глаза глядят смело, пристально, чувствуется, что всё видят, всё примечают.

– Здравствуйте, приятного аппетита! – произнесла Ульяна, и первый раз глаза её встретились с глазами Софьи. «Она. Ей письмо в Мареевку от Алексея Корнеича носила», – подумала Ульяна и потупилась, сразу оцепенев.

– Иди, Уля, на речку, искупайся, да и обедать. – Это сказал Марей.

Ей показалось, что голос его доносится откуда-то издалека. Она поняла, что надо на этот голос как-то отозваться, и махнула рукой.

– Что, не хочешь купаться? – Старик воспринял её жест по-своему. – Ну, тогда садись, Уля, бери вон чашку.

– Алексея Корнеича мне надо. К нему меня послали, – всё ещё не двигаясь, тихим, сдавленным голосом сказала Ульяна.

– А что он тебе, дочка? – спросил Марей.

– Ручьи новые Анастасия Фёдоровна отыскала. Исследовать надо. Вот и послали меня. Если, мол, Краюхина нет, иди в Мареевку, к начальнику экспедиции.