Читать книгу - "Вооруженные силы на Юге России - Коллектив авторов -- История"

не удастся остановить бегущих, и не спеша пошел за ним. Я думал, что они остановятся на бугре, но нет, они бежали к повозкам, чтобы уехать. Тогда я испугался, что они меня оставят, и пустился бежать. Пули стали цыкать вокруг меня. Я повернулся — из Мангуша вышла громадная цепь махновцев. Я оценил ее в 600 человек. Они были далеко, шагах в 600 от меня, но пули ложились хорошо, что было видно по пыли. Странно, махновцы были больше похожи на солдат, чем на крестьян. Они были все в защитном, прекрасно держали равнение и хорошо стреляли.

Между тем наши добежали до повозок, садились и уезжали. Мне удалось остановить последнюю повозку, пригрозив, если она не остановится, убить лошадь. Только что я уселся на повозку, как лошадь была убита махновской пулей. Все соскочили и побежали к другим повозкам. Мне же из-за плеврита не хватало воздуха, и я не мог бежать. Мы остались вдвоем с солидным господином с брюшком в тяжелой лисьей шубе. Он задыхался.

— Я больше не могу, у меня больное сердце…

— Скиньте шубу, вам будет легче, — посоветовал я.

Он дико на меня взглянул, решив, что я хочу воспользоваться его шубой, подобрал полы шубы, пустился очень резво бежать и скрылся за бугром. Это было так смешно, что я расхохотался, несмотря на свое пиковое положение.

Все наши части оказались небоеспособными. Все побежали при первых же выстрелах, оставив махновцам две мортиры. Даже не сняли с них затворы и прицелы. Но махновцы, тоже липовые артиллеристы, плохо их использовали и разбрасывали снаряды без толку по степи. Канонерская лодка, которая должна была поддержать наших с моря, не могла выйти из порта из-за льда. Первую же роту, на которую я все время надеялся, что встречу ее идущей на врага, увели, как самую надежную часть, прикрывать эвакуацию города.

Мое положение было скверное. Из-за плеврита у меня не хватало дыхания, и я не мог долго бежать. Наши бросили меня и уехали. Я шел, влезал на бугор и надеялся за ним увидать наши цепи — никого. За следующим бугром тоже никого. И так много, много раз. Когда я переваливал через бугор, стрельба махновцев прекращалась, они меня не видели. Но я боялся, что конные, которых у них было трое, воспользуются этим моментом, чтобы зайти мне во фланг или тыл. Я пускался бегом под горку. Потом опять появлялась цепь махновцев и стрельба возобновлялась. Чтобы перевести дыхание, я останавливался и выпускал по ним обойму. Конечно, мои пули не приносили им вреда, но их свист, думаю, сдерживал особо рьяных, показывая, что я буду защищаться.

Мысль выбросить патроны из карманов, для облегчения, не пришла мне в голову. Я шел, бежал, останавливался и стрелял. Снова шел, снова бежал, снова стрелял, и так без конца среди роя пуль. Во рту появился вкус крови. Горизонт стал качаться. Конечно, это я качался, а не горизонт. Нужно глубоко дышать. Только не свалиться и не попасть живым им в руки.

На этот раз, странно, я не особенно боялся, хоть вполне отдавал себе отчет в безнадежности моего положения. Ни минуты я не терял головы, как случалось раньше. Все время мысль работала отчетливо и напряженно.

В ушах шумело, и я не слышал выстрелов, но видел пыль от пуль. Иногда я видел перед собой вереницу пыли от пулемета. Она начиналась слева, подходила ко мне… Вот сейчас удар в спину и все будет кончено. Лишь бы убили, а не ранили и потом замучили, думал я почти равнодушно… Пыль переходила направо, возвращалась и переходила налево. Во мне боролись два чувства. Ум говорил: «На этот раз кончено. Тебе не удастся выбраться. Лучше покончить самому. Разуйся, возьми дуло ружья в рот и большим пальцем ноги нажми на спуск, череп разлетится на куски». Но для этого нужно было остановиться, сесть, разуться — потери времени.

Другой же голос жизненного инстинкта кричал: «Не слабей и не сдавайся до последнего! Нужно все испробовать, чтобы спасти жизнь. Может быть, что-нибудь случится. Ангел-хранитель, помоги и заступись». И я снова шел, бежал, стрелял. А они шли за мной, стреляли и приближались. Я все надеялся, что они отстанут. Мне казалось идиотством преследовать одного человека целым полком. Как оказалось потом, это была контратака махновцев, мое несчастье было, что я оказался на их пути.

Солнце стало клониться к западу. Господи! Сколько же часов длится этот кошмар? Ведь началось до рассвета! Господи, пошли мне лошадь, самую лядащую, но лошадь. Я остановился, чтобы перевести дыхание и выпустить обойму по махновцам. Правильно целиться я не мог, потому что горизонт качался. Я прикладывался и ждал, чтобы их цепь подкачнуло под мой прицел. Стрелял я над их головами, ввиду расстояния. Стрелял в сторону конных — их я боялся. Но конные не пытались зайти мне в тыл. Вероятно, наша утренняя встреча оставила у них неприятное воспоминание. Я выпустил все три патрона и повернулся.

Кровь ударила мне в голову. В 20 шагах за мной стояли два всадника. Я схватил новую обойму и стал лихорадочно заряжать, но, конечно, обойма заклинилась. Только тогда я увидел погоны у всадников.

Наши!!!

Как я их обожал, этих незнакомых всадников!

— Что вы здесь делаете? — спросил меня ротмистр.

— Как видите, веду бой с противником. Меня бросили наши. Я не мог бежать так же быстро, как они, потому что болен.

— Я знал, что тут наших войск нет, и потому эта пальба меня заинтересовала и я приехал посмотреть, в чем дело.

— За что я вам очень благодарен, потому что я при последних силах.

— Шутки в сторону, нужно отсюда убираться.

— Возьмите мою винтовку, я возьмусь за хвост вашей лошади. Идите рысью.

Ротмистр послал своего вестового привести для меня повозку. Я же некоторое время волочился за хвостом лошади. Но я ослабел, ноги стали мягкие, не отталкивались.

— Нет, не идет. Дайте мне стремя,