Читать книгу - "Чако, 1928-1938. Неизвестная локальная война. Том I - Олег Евгеньевич Царьков"

с опаской относиться к СССР. Разрыв торговых отношений и поступление на военную службу белых генералов И.Т.Беляева и Н.Ф.Эрна и их товарищей по оружию дали серьёзную прививку против коммунизма. В ответ Южамторг стал налаживать торговлю с Боливией, переведя свое отделение из Асуньсьона в Ла-Пас. С началом Великого кризиса выявилось основное предназначение Южамторга – пропаганда идей Коминтерна. При новом председателе правления А.Е.Минкине он также превратился в канал финансирования латиноамериканских коммунистов. Наряду с развёртыванием политической деятельности торговая активность организации падала: уже в 1929 году ее оборот упал на треть, а еще через год – вдвое. Через четыре месяца после событий в Энкарнасьоне аргентинский диктатор генерал Урибуру обвинил Южамторг в коммунистической пропаганде и демпинге и отдал приказ обыскать главную контору организации. После этих разоблачений советская разведывательная работа была свернута, а правление Южамторга перебралось в Уругвай, где был построен нефтеперерабатывающий завод, работавший на советской нефти. Однако в Монтевидео А.Минкину удалось продержаться до декабря 1935 года, когда советско-уругвайские дипломатические отношения были вновь расторгнуты из-за «коммунистической деятельности» советских дипломатов, а жалоба на их подрывную деятельность направлена в Лигу Наций.

Европейские державы рассматривали Парагвай и Боливию как потенциальных покупателей их оружия. При этом Великобритания, Франция и Италия стремились укрепить свои позиции в Южном конусе, подталкивая его страны к дипломатическому вмешательству в конфликт, что косвенно вело к ослаблению позиции США. Вместе с тем они официально занимали позицию невмешательства и на словах осуждали войну. Германия также была не прочь зацепиться в этом регионе. Наличие большого числа фольксдойче значительно облегчили ей эту задачу. Так, к 1930 году нацистские ячейки возникли во всех странах Южного конуса. Однако Лондон и Париж, Рим и Берлин прекрасно осознавали, что затягивание войны ведет к распаду Панамериканского союза и снижению авторитета Вашингтона в регионе. Наложенное Лигой Наций эмбарго было неполным и позволяло приобретать оружие у посредников. Этим воспользовались малые страны Европы (Испания, Бельгия и Чехословакия), обладавшие военной промышленностью. Таким образом, несмотря на то что локальная война в Чако затронула вопросы не столько глобального, сколько регионального характера, она была известна в Европе.

3. «Боливия – цивилизованная страна, но…» (генерал А. Овандо).

История республика в Андах. Страна и жители. Консерваторы, либералы, республиканцы.

До середины ХХ века Боливией за ее пределами мало кто интересовался, за исключением агентов металлургических и нефтяных компаний. Ее столица Ла-Пас, расположенная на высоте 4000 метров над уровнем моря, почти недоступна европейцам, ее раньше называли кладбищем гринго (безъязыких). Иностранцы посещали эту горную страну столь же редко, писал в начале 60-х годов боливиец Л. Луксич, как Центральную Африку или Гиндукуш. Гринго был противопоказан ее климат – и физический, и политический. Завоевав в 1532 году империю инков, испанские военачальники Гонсало Писарро и Диего де Альмагро разделили их между собой. Первый стал правителем Новой Кастилии – современного Перу, а второй – Нового Толедо или Горного Перу, нынешней Боливии. В 1563 году последнее было превращено в ауденсию Чаркас. В нее вошли обширные территории бассейна Амазонки и Параны, которые были захвачены испанскими авантюристами, прибывшими из Асуньсьона. Их предводитель Н. де Чавес основал столицу Ориенте – Санта-Крус де ла Серра. Его потомки и сподвижники осели на завоеванных землях. Один из них, тезка конкистадора, даже стал вице-президентом Боливии в 1950 году.

Колониальное общество Нового Толедо состояло из коренного индейского населения, креолов – чоло, небольшого количества негров и голландцами, и привилегированного слоя – испанцев – гачупинов. После конкисты положение индейского населения почти изменилось – энкомьенда (крепостная зависимость) и мита (трудовая повинность) не сильно отличались от прежних повинностей инков. Социально-экономические отношения колониального периода представляют собой переплетение рабовладельческих и феодально-крепостнических отношений. Только с середины XVI века постепенно происходит смягчение этих институтов закабаления туземного населения. На протяжении всего испанского господства ауденсия Чаркас являлась экономическим центром испанской колониальной империи. С 1545 года важное значение в экономике провинции приобрела добыча серебра в Потоси. С открытием в 1565 году месторождений ртути годовая добыча драгоценного метала еще более возросла. Стоимость добытого за два с половиной века в Боливии серебра составила 1600 миллионов песо. Через сто лет после падения инков население Имперского города Потоси составило 160000 жителей. К этому времени в городе насчитывалось 4000 каменных домов. Привлекаемые на горные разработки индейцы жили в 139 окружающих город деревнях. По некоторым данным, на этих рудниках погибал каждый третий, привлеченный на рудники индеец. Для сохранения и укрепления своей власти испанцы прибегали к жесточайшим репрессиям и держали местное население в условиях полного подчинения. Такое положение не могло существовать вечно: нарастал протест внутри колониального общества. Восстание касика Хосе Габриэля Кондорканки (Тупака Амару) показало испанской администрации и местной элите, что в массах покоренных ими индейцев назрел протест. Лидер восстания принадлежал к местной знати и носил титул маркиза Ороспеа. Он планировал только заговор, целью которого было восстановление империи инков, на его призыв откликнулись широкие массы индейцев. Движение быстро приобрело социальную окраску и оттолкнуло имущие классы. Весной 1781 года войска вице-королей Ла-Платы и Лимы подавили мятеж.

Важную роль в становлении национальной элиты страны сыграл основанный в 1624 году в городе Чаркас университет Сан-Франсиско Хавьер, который стал одним из культурных центров Испанской Америки. Несмотря на просвещенность чоло – местной элиты, Верхнее Перу стало последней провинцией испанской империи на материке, освобожденной войскам Боливара. Это объясняется не только сосредоточением основных сил колониальных войск, но и полным отрывом креольской верхушки от основной массы индейского населения. Имущие классы боялись повторения событий 1781 года. Только после битвы при Аякучо 9 декабря 1824 года войска венесуэльского генерала Антонио Хосе де Сукре-и-де Алькала смогли поставить под контроль патриотов Горное Перу.

Ла Пас открыл ворота победоносному генералу в феврале следующего года, а еще через полгода – 6 августа была провозглашена республика Боливар. Она охватывала миллион квадратных миль с населением около одного миллиона человек. Учреждение республики не ликвидировало, а еще более упрочило разделение на как бы два изолированных общества: господствующее буржуазное – «городское», руководимое белыми и чоло Ла-Паса, и подчиненное феодальное – периферийное, охватывающее почти всю остальную территорию страны. В середине ХIХ века на испанском говорило не более 20% населения страны, насчитывавшего около 2 миллионов человек. В республике, конституцию которой разработал Симон Боливар, избирательным правом обладали только собственники, едва составлявшие десятую часть мужского населения. Главой государства был пожизненный президент, фактически назначавший своего наследника – вице-президента.