Читать книгу - "Прибалтийские дивизии Сталина - Андрей Петренко"

Несмотря на относительный неуспех войск 1-й ударной и 11-й армий в боях, проходивших в феврале 1942 года, был создан внешний фронт окружения основных сил немецкой 16-й армии в районе Демянска и обеспечены благоприятные условия для создания внутреннего кольца. Возник «Демянский котел», в который попали 95 тысяч немецких солдат и офицеров в составе 2-го и основных сил 10-го армейских корпусов, в том числе: пять пехотных дивизий, дивизия СС «Мертвая голова», три полка и десять батальонов. Основной фронт 16-й армии в районе Старой Руссы от ее окруженных корпусов отделяло 30 километров.

Это была веха в истории Великой Отечественной войны. Бои, которые вела Латышская дивизия начиная с 13 февраля 1942 г., содействовали окружению 20 февраля в районе Демянска войсками 1-й ударной, 34-й (командующий генерал-майор Н.Э. Барзарин) и 11-й армий (командующий генерал-майор В.И. Морозов) семи дивизий 2-го и 10-го армейских корпусов 16-й немецкой армии[62]. «Демянский котел» стал одним из первых окружений столь крупных сил противника в ходе войны.

Бои носили затяжной и упорный характер. Однако у фронта не было достаточных сил для полного уничтожения окруженной группировки, и боевые действия здесь будут идти в течение года, до февраля 1943 года, и так и не приведут к решительному успеху.

В жестоких боях дивизия была истощена.

В феврале-марте 1942 года в расположение Латышской дивизии прибыла группа в составе 200 человек — бывших бойцов и командиров 1-го и 2-го латышских рабочих полков, отступивших летом 1941 года с боями в Ленинград из Латвии и Эстонии (см. выше). В то же время из дивизии в тыл были отправлены более 60 бойцов и командиров. Пройдя соответствующую подготовку, они перешли линию фронта, достигли временно оккупированной территории Латвии и включились там в партизанскую борьбу.

Память об этих кровопролитных сражениях хранят сооруженные на братских воинских кладбищах в районе Старой Руссы памятники воинам Латышской дивизии.

К концу февраля-началу марта 1942 года становилось все более очевидным, что все попытки расширить внешнее кольцо окружения шести немецких дивизий, окруженных под Демянском, остаются безрезультатными. Задачи, поставленные 1-й ударной армии, но не обеспеченные соответствующими силами и средствами, оказались нереальными и остались нереализованными. Наша группировка войск не имела достаточно выделенных сил, неудовлетворительно снабжалась из-за удаленности войск от железнодорожных станций, несла большие потери, страдала из-за господства в воздухе немецкой авиации.

С марта 1942 года на правом фланге 1-й ударной армии и в центре, где сражалась 1-я Латышская дивизия, бои приняли еще более активный и ожесточенный характер. Атаковали обе стороны. Решение командующего армией о переходе к обороне со 2 марта было сразу же отменено Сталиным[63]. Тем не менее 5 марта такое решение пришлось принимать уже командующему фронтом[64].

С середины марта немцы также перешли к обороне (как отказалось, ненадолго).

9 марта Ставка направила командованию Северо-Западного фронта новую директиву с требованием разгрома демянской группировки. Она была, как всегда, суровая и, как часто бывало, не полностью отражавшая положение дел[65].

Фронту были даны на усиление пять артиллерийских полков и три минометных. Но сил все равно было недостаточно, а время было упущено. Были приняты меры по усилению командования дивизии, повышению качества управления ее боевой деятельностью. В специальном приказе по 1-й ударной армии от 3 марта 1942 года был сделан разбор действий командования Латышской дивизии в ходе наступления на Большое и Малое Толочно и Подсосонье и дана их оценка. В приказе указывалось на серьезные недостатки в работе штаба и политотдела дивизии по руководству войсками: плохое взаимодействие между артиллерией и стрелковыми подразделениями, оторванность командного пункта от войск и т. д.[66]Командир и комиссар дивизии были сняты. В соответствии с приказом были назначены новый командир (с 9 марта 1942 года — полковник А.С. Фролов) и комиссар дивизии (полковой комиссар И.А. Андреев — до 21 июля 1942 года).

К середине марта стало видно, что организационная структура дивизии явным образом нарушена: в 92-м стрелковом полку 1-й батальон насчитывал 50 активных штыков[67], 2-й — 64, 3-й — 39; 122-й полк был сведен в один батальон численностью в 208 человек; и, наконец, в 1-м батальоне 191-го полка было 67, а во 2-м — 83 активных штыка[68].

По приказанию нового командира в дивизии, учитывая произошедший переход к позиционной войне, были немедленно развернуты инженерные работы. До этого в условиях наступательных боев, и даже в момент замедления их темпов, не проводились никакие работы по рытью окопов и строительству укрытий для личного состава. Подразделения несли ничем не оправдываемые потери, у бойцов не было возможности обсушиться, обогреться, отдохнуть. Считалось, что «наличие укрытий будет снижать наступательный порыв». Теперь же за считаные дни в дивизии была сооружена система блиндажей, землянок, укрепленных огневых точек, оборудованы траншеи, созданы огневые позиции для орудий и т. п.

Данные работы, как оказалось, были проведены весьма своевременно. Позиционная война в эти дни прекратилась — в марте 1942 года немецкое командование начало наступательные действия, предприняв решительные меры по деблокированию окруженной группировки. Подтянув силы, в том числе из Франции, оно создало в районе южнее Старой Руссы корпусную группу «Зейдлиц»[69]в составе пяти дивизий.

Весь день 20 марта немецкая авиация большими силами бомбила передний край наших войск на намеченном участке прорыва, где у нас ПВО практически не было, эффективного зенитного огня не велось. Одновременно с ударами авиации осуществлялся артиллерийский и минометный обстрел. На участке Латышской дивизии на переднем крае стоял 92-й полк, поэтому именно его позиции подверглись интенсивной бомбардировке и обстрелу. Огонь, который под бомбами и пулеметными очередями вели четыре малокалиберные зенитные орудия дивизии, был неэффективен.

С утра 21 марта 1942 года противником одновременно были нанесены удары изнутри и извне «котла» в стык 1-й ударной и 11-й армий на узком четырехкилометровом участке в общем направлении на село Рамушево, расположенное на реке Ловать[70]. Для советских войск это был неблагоприятный момент, так как к этому времени соединения 1-й ударной армии были значительно ослаблены: в февральских боях они понесли большие потери в людях и технике, израсходовали значительную часть боеприпасов, при этом длительное время не получали пополнений людьми и материальными ресурсами. Фронт 1-й ударной армии протянулся на 55 километров, она не имела ни второй линии обороны, ни армейских войсковых резервов.