Читать книгу - "Тьма над Лиосаном - Челси Куинн Ярбро"

Брат Олаф вздохнул и пустил мула по тропе, огибающей монастырь и скрывающейся в лесных дебрях.

Въехав под сень переплетенных громадных ветвей, он совсем присмирел, хотя тропа в лесу обозначилась лучше и в слабом свете светильника казалась тоннелем, уводящим в бесконечную даль. Брат Олаф постукивал каблуками, подгоняя Тупицу, но брат Авалир оказался прав. Мул не хотел продвигаться быстрее чем трусцой, а справа и слева во тьме постоянно что-то похрустывало и пощелкивало, словно вдоль тропы, сопровождая одинокого проезжающего, пробиралось стадо незримых оленей. Дикий пес так не ходит, подумал, чтобы подбодрить себя, брат Олаф и вдруг пришел в ужас, припомнив, сколько амулетов, кукол и тряпочек развешано на сучках старых дуплистых деревьев в окрестностях монастыря. Несомненно, их развешивают приверженцы прежних богов. И когда же, если не по ночам, они делают это? Этим людям ничего не стоит принести в жертву своим кумирам отступника, пробирающегося куда-то по лесу. От этой мысли брату Олафу сделалось дурно. Разумеется, это они крадутся сейчас вдоль тропы. Вон и мул раздувает ноздри, принюхиваясь к чему-то. Да! Они рядом, они уже здесь, они сейчас выскочат на тропу, чтобы схватить потерявшего осторожность монаха. Спина брата Олафа сделалась мокрой, он сжался в комок, приникая всей грудью к жесткой гриве четвероногого, над ним витали острые запахи пота и горячего масла. Мул постоянно прядал ушами. Впереди вдруг послышался шум, в котором угадывались чьи-то негромкие голоса, а в стороне замерцали огни. И они приближались! Брат Олаф трижды перекрестился, умоляя Святую Троицу не оставить его, и, изловчившись, ткнул мула пяткой под брюхо. Тот вскинул морду, всхрапнул и галопом промчался мимо корявого дуба, уже полусгнившего и едва не разваленного надвое широким щелястым дуплом. Монах не осмелился взглянуть на него и даже зажмурил глаза, справедливо считая, что в мире есть вещи, которых лучше не видеть. Стояла глубокая ночь, когда наконец он приблизился к деревне, ютящейся у подножия вдававшейся в море скалы.

Въездные ворота были наглухо заперты изнутри, около них никто не дежурил. Монах долго болтался у частокола, высматривая, не обнаружится ли в нем какой-нибудь лаз, пока его сверху не заметили караульные.

— Эй, в деревне! Вставайте! Возле вас кто-то крутится! — закричал Эварт.

Фэксон подхватил его крик.

Четыре громких призыва рога заставили крестьян выскочить из домов, поднялась паника, но ворота оказались закрытыми, и храбрецы, потрясая топорами и вилами, принялись сердито кричать на солдат. Затеялась перепалка, и лишь когда она улеглась, вопли монаха услышали и спросили, кто он и чего ему надо.

— Я брат Олаф из монастыря Святого Креста, — отозвался тот с облегчением. — Я один и приехал к вам с важной вестью.

Последовало краткое обсуждение, после чего кто-то из селян заявил:

— Откуда нам знать, так ли это?

— Это так, истинно говорю вам. Я приехал по приказанию брата Гелхарта, ибо брат Гизельберт, ваш бывший герефа, поражен помешательством. — Монах вдруг почувствовал, что очень голоден, в горле першило от длительных криков. — Ради всего святого, — взмолился он, — впустите меня и дайте поесть… мне и мулу.

Послышался лязг цепи, затем скрип, и створки ворот чуть приоткрылись, образовав щель, в какую не мог бы протиснуться и ребенок. В этот момент к толпе селян подошел Орманрих — полуодетый, ворчащий. Он яростно глянул на болт, удерживающий засов, и заявил:

— Еще ночь. Ночью добрые люди в лес не суются.

— Да, — вздохнул брат Олаф, — но мне приказали. — Он вздохнул еще раз. — Я хромой. Я голоден. Я озяб. Позвольте мне войти. И дайте напиться.

Последовало еще одно торопливое обсуждение, затем Орманрих сказал:

— Я должен посоветоваться с герефой.

Брат Олаф едва не завыл от досады.

— Мой мул хочет пить. Как и я. По крайней мере, дайте нам обоим воды.

— В шестидесяти шагах к западу есть ручей. Там можно напиться, — был ответ. — А мы тем временем разыщем герефу. Ночью нам отпирать ворота запрещено.

Брату Олафу вовсе не улыбалось тащиться обратно в лес, но жажда одолевала. Он ограничился тем, что махнул рукой и со вздохом произнес:

— Мы тут же вернемся.

— Если не попадетесь старым богам, — крикнул кто-то из деревенских. — Или датчанам.

Замечание сильно смутило монаха, но он собрал поводья в кулак и, обхватив мула за шею, заковылял вместе с ним в указанном направлении. Тропа, протоптанная лесорубами, привела их обоих к мостку, возле которого ручей образовал заводь. Мул тут же опустил в нее морду и долго, с фырканьем пил. Брат Олаф тоже кое-как напился из пригоршни и повел мула обратно, с опаской вслушиваясь в шорохи ночи. Но все было спокойно, только на подъеме к воротам в световое пятно фонаря вскочила лиса и недовольно пискнув, исчезла.

— Что за знак — увидеть ночью лису? — спросил монах, сунувшись в щель и таким образом возвещая о своем возвращении.

— Спроси у своего настоятеля, — пробурчал Орманрих, но ничего больше не сказал, ибо ночь огласил приближающийся цокот подков и кто-то властно вскричал:

— Дорогу герефе!

За воротами завозились, затем женский голос спросил:

— Вы из монастыря Святого Креста?

— Да, герефа, — ответил брат Олаф. Он едва стоял на ногах, у него тряслись руки. — Мне велено с вами поговорить.

Ранегунда сглотнула подкатившийся к горлу комок и приказала:

— Откройте ворота. Герент и капитан Амальрик, приготовьтесь. Встаньте возле воротных столбов и убейте тех, кто попытается сунуться к нам следом за этим монахом.

Капитан Амальрик усмехнулся и хлопнул левой рукой по правому плечу.

— Конечно, герефа.

Двое крестьян возились с запорным болтом, тот не желал подаваться.

Орманрих придвинулся к Ранегунде.

— Вы полагаете, он не один?

Ранегунда приобнажила клинок и пробормотала рассеянно:

— Кто его знает…

Наконец ворота осторожно открыли. Ровно настолько, чтобы в проход мог протиснуться мул вместе с припавшим к его шее монахом. Как только те вступили на деревенскую землю, ворота опять закрыли и вновь завозились с болтом.

— Он и вправду один, — с некоторым разочарованием произнес капитан Амальрик. — Ну, добрый брат, что скажешь?

— Я… я слабею, — прошептал ночной гость. — Мне бы хоть немного поесть… и завернуться в какую-нибудь накидку.

— Позаботьтесь о нем, — сказала сопровождающим Ранегунда. — Положите его на чью-нибудь лошадь и везите в крепость. — Она вдруг зевнула. — Мула также прихватите с собой. — Она снова зевнула.

— Вот тебе раз! — Орманрих явно был недоволен и озадачен. — Вы увезете его, но мы тоже хотим знать, с чем он явился. Нельзя ли допросить его прямо сейчас?

— Сейчас, — ответила Ранегунда, — от него мало проку. Завтра утром вы будете знать обо всем, как только откроют ворота. — Она подавила зевок. — Пока же постарайтесь как следует выспаться. Если новости важные, нам всем будет некогда тратить время на сон.