Читать книгу - "Противостояние - Елена Орлова"

— Да уж, погода шепчет… Но никуда не денешься!

Неожиданно дверь распахнулась, и они увидели на крыльце саму Кострову. Женщина нетерпеливо помахала рукой.

— Это нам? — растерялась Мила.

— Больше некому, — ответил муж.

Они вышли из машины и побежали к знахарке под проливным дождем.

— Давайте, давайте, заходите быстрей, — недовольно проворчала Кострова, — весь вечер жду!

— Нас? — Андрей удивленно округлил глаза.

— А кого же еще? Вас, вас… Или не веришь? — Женщина закашлялась.

— Верю…

— Хочешь спросить, знаю ли, зачем пожаловали? Знаю, но обещать ничего не могу! Понял?

— Понял.

— Девонька, доставай фотографию, — обратилась знахарка к Миле.

— Откуда вы…

— Пора бы привыкнуть! Давай! — Кострова взяла в руки снимок девочки. — Да…

— Плохо?

— Подожди, не мешай! — Она что-то быстро зашептала себе под нос, напряженно всматриваясь в изображение. — Ну что ты будешь делать! Сил не хватает! — с досадой воскликнула женщина. — Хотела помочь, да, видно, не дано! Трудно тебе придется, милая! Никто не поможет, кроме Него, Многомилостивого! — Знахарка подняла вверх указательный палец и строго приказала: — Ступай с Богом и больше по таким, как я, не ходи!

— Почему?

— Водицу мы черпаем, девонька, из одного колодца, а тебе нужен совсем другой источник, Небесный…

На обратном пути Андрей напряженно вглядывался в темноту:

— Ни зги не видно! Только зря сегодня прокатались! Странная эта бабка! Мне кажется, она специально напускает туман, когда, по существу, сказать нечего.

Машину сильно тряхнуло. Послышался металлический скрежет по днищу.

— Вот черт, сплошные ямы! Всю подвеску на дороге оставим!

— Она имела в виду Бога! — возразила Мила. — Его помощь.

— Хорошо, предположим. В таком случае из какого колодца черпает воду Кострова и другие колдуны и маги? Насколько я понимаю, они тоже делятся на добрых и злых. А сила, по словам знахарки, одна? Неувязочка получается! И еще, зачем бабка читает молитвы, крестится, если обращается за помощью к нечистой силе? Снова нестыковка!

— Вспомнила: когда-то я уже задавала подобный вопрос.

— Ну и что тебе ответили?

— Кажется, так: «Подобное никогда не станет бороться с подобным. Оно создаст лишь видимость помощи, а со временем все возвратит на круги своя»…

— Для чего, в таком случае, темным силам вообще понадобилось заниматься «благотворительностью»?!

— Об этом я тоже спрашивала.

— И… — Андрей с интересом посмотрел на жену.

— Чтобы мы не обращались к Богу. Ради наших душ бесы способны на многое. Даже представляться Ангелами Света…

— Предположим, дело обстоит именно так. Но тогда, Мил, ответь, зачем нам понадобилось тащиться к Костровой?!

— Не знаю! Я ничего не знаю!

Дома она долго простояла перед знакомой иконой, вглядываясь в черты Богородицы и Младенца, доверчиво и нежно прильнувшего к щеке Своей Матери. С раннего детства Мила не расставалась с книгами. Уже в юности перечитав обширную отцовскую библиотеку, она продолжала с жадностью «поглощать» всевозможные произведения, от классики до современных детективов. Но, удивительное дело, при всей своей литературной неразборчивости ей ни разу до сегодняшнего дня не приходила в голову мысль открыть Евангелие.

— Странно… — Мила перевела взгляд на икону Спасителя, держащего перед Собой раскрытую Книгу, и впервые осознала, к кому был обращен Его призыв.

1993 год стал для семьи переломным. В конце зимы Андрей, продав свою старенькую «шестерку», вложил деньги во «Властелину». Ему фантастически везло. Сумма, раз от раза, возрастала, но муж желал и дальше испытывать судьбу. Миле стоило огромного труда уговорить Андрея потратить часть денег. В результате они сделались счастливыми обладателями прекрасной дачи и новенькой вишневой «девяносто девятой», считавшейся, в то время, вершиной шика. Вскоре «Властелина» «лопнула», а вместе с ней весь остаток их денежных средств. Мила снова встала перед выбором: оставаться в школе, с нищенской зарплатой, или попробовать освоить другую профессию. Она рискнула и выбрала второе: окончила летом бухгалтерские курсы и вскоре устроилась в маленькую частную фирму на Ленинском проспекте. Два года Мила пыталась привыкнуть к новой жизни. На ее беду, прежний главный бухгалтер не имел ни малейшего представления о составлении балансов. Совершенно запутавшись, он предпочел исчезнуть вместе с трудовой книжкой. Миле пришлось, наряду с текущими делами, «разгребать» образовавшиеся завалы. Времени катастрофически не хватало. Охранное агентство быстро расширялось. Спасало лишь одно обстоятельство: мама вышла на пенсию и теперь имела возможность помогать ей по хозяйству.

Мила устало откинулась в кресле и на минуту прикрыла глаза. Годовой баланс был готов. Не позволив себе долго расслабляться, она энергично встала и подошла к зеркалу.

— На кого я стала похожа!

Воспоминание о том, что завтра ей придется раньше всех приехать на работу, из-за неуловимого шофера Вити, не улучшило настроения. «И все же это лучше, — подумала Мила, — чем самой тащиться в „Налоговую“ на другой конец Москвы».

Дома ее встретила одна Василиса. Чмокнув мать в щеку, девочка сообщила:

— Бабушка только уехала.

— Жалко! А отца тоже нет?

Дочка потупилась:

— Ты же знаешь, его теперь почти никогда не бывает. Опять пьяный придет!

Мила, без сил, опустилась на пуфик перед дверью и закрыла лицо руками.

— Лисонька, я не знаю, как бороться…

Василиса ласково погладила мать по спине и сквозь зубы проговорила:

— Зато я знаю…

— Не смей, ты слышишь? Не смей! — Мила испуганно подняла на нее глаза. — Обещай мне, что ты не сделаешь ничего дурного!

Дочь не ответила.

— Лисонька, если ты меня любишь…

— Хорошо, хорошо, — заулыбалась Василиса, — не буду, но, при одном условии!

— Каком?

— Ты перестанешь плакать!

— Конечно, моя хорошая. Вот, смотри! — Мила старательно вытерла глаза и прижала девочку к себе.

— Мам, а у бабушки сегодня мясо с черносливом. Так вкусно пахнет! Да еще с картофельным пюре… Пойдем, поедим?

— Пойдем, радость моя.

Мила вымыла руки и накрыла на стол. Усевшись напротив дочери, она скорее делала вид, что ест, вяло ковыряя вилкой в тарелке.

— Тебе не нравится? — спросила Лиса.

— Все очень вкусно!

— Так почему же ты не ешь?