Читать книгу - ""Халтура" - Джим Батчер"

— Пока не спросим, не узнаем. Вперед.

Проводить опрос в многоквартирном доме — то еще развлечение. Это неловко, утомительно, нудно и изматывающе. Большинство тех, с кем вы беседуете, не желают с вами общаться и норовят поскорее закончить разговор или же, наоборот, — они только рады с вами поболтать… и говорят, и говорят, и говорят, даже если вообще ни черта не знают. Вам приходится множество раз задавать одни и те же вопросы и множество раз выслушивать одни и те же ответы, и все это в целом выглядит так, будто вы идиот, у которого не имеется ни единой зацепки.

Впрочем, в немалой степени так оно и есть — иначе вам не пришлось бы в первую очередь опрашивать соседей. Если вы полицейский, то у вас к подобного рода работе довольно быстро вырабатывается иммунитет.

— Нам это ничего не даст, — сказал после энной двери Уилл. Разочарование и нервозность достигли в нем наконец точки кипения и перевесили страх за жену и ребенка. Он повернулся ко мне, поза его подсознательно исполнилась решимости: плечи расправлены, грудь вперед, руки стиснуты в кулаки. — Пора нам заняться чем-нибудь посерьезнее.

О, мужская самоуверенность — ничего против нее не имею, пока она помогает в работе, а не создает лишние проблемы.

— Да? — спросила я. — Полагаете, нам лучше прогуляться по улице, окликая ее по имени?

— Н-нет, но…

— Но — что? — поинтересовалась я, сохраняя спокойствие в голосе и всем своим видом выражая марсианское «а-не-надрать-ли-те-задницу?». Ты меня не испугаешь.

— Вы обратились ко мне за помощью. Я вам ее предоставила. Либо вы работаете со мной, либо говорите мне, что желаете действовать в одиночку. Сей секунд.

Он отступил, разжал кулаки и отвел взгляд. Я тоже расслабилась. Уилл не собирался мне угрожать, но он гораздо крупнее и сильнее меня. Сильнее — это еще не все, но сами по себе масса и сила в борьбе означают много, а Уилл к тому же обладал свирепостью и инстинктом хищника-убийцы — и вот это-то следовало учитывать в первую очередь. Он никогда не задумывался — черт, да он, вероятно, и не замечал никогда, — какой эффект производят его заявления, которые он делает в такой вот позе, со стиснутыми кулаками.

Это еще один пункт из длинного списка того, над чем марсиане никогда не задумываются. Почти всякая женщина знает, что почти любой мужчина сильнее ее.

О да, мужчины знают, что они сильные, но на самом деле они редко задумываются над последствиями столь очевидного факта — последствиями, на которые ты (если ты не марсианин) натыкаешься, по сути, на каждом шагу, и это тебе здорово портит нервы. Ты совсем иначе смотришь на жизнь, когда знаешь, что половина людей из тех, кого ты видишь, обладает достаточной физической силой, чтобы сделать с тобой все, что угодно, независимо от того, намерена ты это позволить или нет, — и даже к чисто потенциальной угрозе физического насилия следует относиться серьезно.

Уилл не собирался меня пугать. Он всего лишь хотел отыскать свою жену.

— Я понимаю, что от этого просто руки опускаются, — сказала я, — но это лучший из возможных способов выяснить то, что нам пока неизвестно.

— Мы обошли весь дом, — огрызнулся он. — А самое большее, что мы имеем, — это сосед двумя этажами выше, который слышал удар.

— Что говорит нам о том, что никакой крупной драки там не было, — сказала я, — иначе это бы наверняка услышали. Драка, Уилл, — это всегда очень громко, даже когда дерется только один человек. В таких домах, как этот, всем известно, когда сосед бьет жену.

— Но должен же был хоть кто-то услышать ее крик.

— Возможно, этот крик был не настолько громким, как вы думаете. Он ведь раздался вам прямо в ухо. И это вышибло вас из равновесия. Если все закончилось достаточно быстро, не исключено, что никто даже и не проснулся.

Я посмотрела из окна вестибюля на такой же многоквартирный дом напротив, через парковку. Уилл в его нынешнем состоянии был мне полностью бесполезен.

— Я намерена проверить дом напротив — может быть, прошлой ночью там кто-то что-то видел или слышал. А вы позвоните Энди и Марси. Если сумеете дозвониться, пусть едут сюда. Потом проверьте вызовы на своем телефоне, на мобильнике Джорджии, зайдите в ее электронную почту. Посмотрите, не вступал ли с ней в контакт кто-нибудь подозрительный.

Он поморщился, но кивнул:

— О'кей.

— Держите себя в руках, Уилл. Сохраняйте спокойствие, — посоветовала я. — Сохраняя выдержку, ты способен как следует все обдумать, а это лучший способ найти Джорджию и помочь ей.

Он сделал глубокий вдох и снова кивнул.

— Послушайте, сержант… В том доме один мужик… Может, вам лучше не ходить туда в одиночку.

Я ласково улыбнулась ему.

Уилл поднял руки вверх, как будто я нацелила на него пушку.

— Был не прав. Извините.

Квартиры с окнами на парковку вообще и на квартиру Борденов в частности имелись в трех домах. Задержавшись на секунду-другую посреди парковки, я обвела взглядом окна, а потом начала с того дома, что слева.

Через час с лишним я не узнала ничего нового, зато уяснила главную свою проблему: я не Гарри Дрезден.

Дрезден огляделся бы с отсутствующим видом по сторонам, побродил бы туда-сюда, натыкаясь на предметы и не особо заботясь о профессиональной технике безопасности даже на месте преступления. Задал бы пару вопросов, на первый взгляд совершенно бессмысленных, отпустил бы пару шуточек — по его мнению, весьма остроумных и вычурно оскорбил бы всякого, кто попытался бы на него надавить. А потом он проделал бы нечто, в чем не наблюдалось никакого, к черту, смысла, и извлек результат прямо из воздуха, словно фокусник, вытаскивающий из шляпы кролика.

Будь здесь Гарри, он бы, может, вытянул пару волосков из расчески Джорджии, проделал с ними нечто с виду совершенно дурацкое и последовал за ней через весь город, штат или даже на другой конец Вселенной — он такой. И затем рассказал бы мне о том, что случилось с Джорджией, куда больше, чем мне удалось выяснить, а может, даже определил бы — в общих чертах или вполне конкретно — личность преступника. И если бы, когда мы отправились за плохим парнем, дело дошло до горячего, он был бы там, швыряясь во все стороны огнем и молниями, словно это его собственные игрушки, созданные исключительно для его развлечения.

Наблюдать за действиями Дрездена всегда бывало либо чуть-чуть забавно, либо абсолютно жутко — одно из двух. На месте преступления его поведение наводило меня на мысли о детях-аутистах. Он ни с кем никогда не встречался взглядом — разве что на мгновение. Передвигался с преувеличенной осторожностью, свойственной тому, кто на пару размеров крупнее нормальных людей, руки держал ближе к телу. Говорил слегка приглушенно, словно извиняясь за свой звучный баритон.

Но стоило чему-нибудь привлечь его внимание, как он менялся. В его умных темных глазах появлялся блеск, а взгляд делался столь пристальным и напряженным, что мог бы вызвать пожар. А в тех ситуациях, когда расследование сменялось отчаянной схваткой, точно так же менялось и все его существо. Он словно бы делался больше, агрессивнее и увереннее, и голос его нарастал подобно трубному гласу, который запросто можно было бы расслышать на другом конце футбольного поля.